Четыре войны морского офицера. От Русско-японской до Чакской войны

Впрочем, жажда быстрой и легкой наживы привлекла в Hellville не одних только французов. Вскоре же после нашего прихода в Nossi-Be, прогуливаясь по немногочисленным уличкам городка, я вдруг, к великому своему удивлению, увидел над одной из довольно жалких хижин огромную вывеску, на которой было выведено по-русски:

СКОПЕЛИТИСЪ

поставщикъ флота.

Откуда появился этот почтенный потомок Фемистоклов и Леонидов – так мне и не довелось узнать.

Однажды, во время производства эскадрой тактических маневров в море, к нам присоединился задержавшийся в России отряд из крейсеров «Олег», «Изумруд», «Рион» и «Днепр» и миноносцев «Грозный» и «Громкий». Первые два крейсера и оба миноносца были вновь построенными кораблями, крейсера же «Рион» и «Днепр» – вооруженными пароходами Добровольного флота. Меня чрезвычайно обрадовал приход миноносца «Грозный», на котором плавал мой большой друг и однокашник – мичман Сафонов.

В первый же свободный день я навестил моего друга, с которым не виделся с самого выпуска из Морского корпуса.

На миноносце вся жизнь проходила на верхней палубе, потому что внизу в каютах, кают-компании и жилой командной палубе жара была совершенно непереносима. Вдоль всего миноносца был протянут тент, под которым, как под крышей, жили и работали: офицеры на юте, команда на баке и шкафуте.

Я застал моего приятеля занятым писанием каких-то ведомостей за простым деревянным столом с отнюдь не горизонтальной поверхностью, ввиду горбатости палубы миноносца. Едва я успел усесться на предложенный мне табурет, как почувствовал, что что-то мягкое уселось сначала на одну мою ногу и сейчас же вслед за тем на другую, и, бросив взгляд под стол, увидел двух обезьян, с самым серьезным видом торопливо расшнуровывавших мои ботинки.

– Тебе некуда ног поставить? – спросил меня Сафонов, видя, что я смотрю под стол на свои ноги.

– Нет, мне очень удобно, – ответил я, смеясь, – надеюсь только, что твои обезьяны ограничатся расшнурованием моих ботинок и не станут делать попыток снять с меня и штаны…

Не успел я докончить моей, хотя и иронической, но самым добродушным тоном произнесенной фразы, как Сафонов, быстро нагнувшись, ловко схватил обеих обезьян за хвосты, отодрал их от моих ног, приподнял на воздух, всыпал им лежащей подле него палкой несколько горячих ударов и отшвырнул их подальше. Оба зверька огромными прыжками пустились наутек.

– Проклятые обезьяны! – пробурчал он, вновь усаживаясь на свое место. – Ни минуты нет от них покоя! Представь себе, у нас на миноносце их три штуки: две мартышки и этот мерзавец павиан, который сидел на твоей правой ноге.

– Я вижу, что они не пользуются твоими особенными симпатиями.

– Симпатиями? Да будь моя воля, я бы их ни минуты не стал бы держать на миноносце, близко бы не подпускал. Но что я могу поделать, когда в них влюблен мой командир! Ты не можешь себе представить, что это за мошенники и воры! И удивительнее всего то, что сам же командир больше всех от них страдает. Знаешь, как мы зовем нашего павиана? Сначала он был просто «Гришкой», а с некоторых пор превратился в «Гришку-иконоборца»…

– Это почему?

– Потому что забрался как-то в командирскую каюту, стащил его образ, висевший у него над койкой, и выбросил его за борт.

– Ну а как реагировал на это командир?

– Да ничего особенного: в первый момент рассвирепел, схватил Гришку за хвост и швырнул его вслед за образом тоже за борт. Но этот подлец плавает как рыба; выкупался, приплыл обратно, вылез где-то на баке, некоторое время старался не попадаться командиру на глаза, пока у того не отлегло от сердца. Тем дело и кончилось. Это еще что! Этот же мерзавец Гришка выкинул у нас штуку посерьезнее. Как-то на стоянке комендоры чистили пушки. Как всегда, разобрали замок, разложили все части тут же на брезенте и перетирают себе и смазывают. Вдруг откуда ни возьмись, вылетели все три черта сразу, налетели на комендоров, схватили каждый по разной штуке – и наутек. Дуньку с Ванькой поймали, а Гришка, схвативший прицел, уронил его за борт и утопил. Спускали водолаза, но так и не могли найти. Хорошо, что нашелся на «Камчатке» запасный прицел, а то я уж и не знаю, как вышел бы из этого положения командир, – ведь это ни больше, ни меньше, как вышла бы пушка из строя!

Этот «Гришка-иконоборец» сделался в скором времени знаменитостью на всей эскадре. Когда до слуха экипажей ближайших к «Грозному» кораблей доносились с этого миноносца душу раздирающие крики, все уже знали, что Гришка совершил очередное преступление и получает от Андржеевского (командир миноносца) внушение действием. Наконец, мы узнали, что даже безграничный запас терпения этого любителя обезьян иссяк окончательно и Гришка перешел к другому такому же любителю этой звериной породы – лейтенанту Леонтьеву, флагманскому минному офицеру на «Суворове».

Впрочем, пребывание Гришки на «Суворове» было довольно кратковременным, так как на флагманском корабле разыгрался грандиозный скандал, главным героем которого оказался этот неугомонный павиан.