Чингисхан. Человек, завоевавший мир

И мужчины, и женщины, и дети — все должны были уметь обращаться с лошадьми. Детей учили ездить верхом на лошади с трех лет, а приучали к ритму верховой езды даже с более раннего возраста, пристегивая ремнями к седлу; известны случаи, когда малыши начинали ездить верхом на лошадях раньше, чем ходить[93]. Монголы обучали лошадей реагировать на команды голосом и свистом, как собак, и им не нужны были ковбои. Они очень рано начинали объезжать лошадей, вырабатывая повиновение, но не прибегая к методам принуждения до пятилетнего возраста; прежде всего животных учили не кусаться и не брыкаться[94]

. Затем лошадей приучали к седлу и упряжи. Сбруя монгольской лошади обычно состояла из простейшей уздечки и короткого, глубокого седла с короткими стременами. Седла имели очень толстую войлочную подушку, а уздой были обыкновенные сочлененные трензельные кольца. Нахрапник соединялся с нащечными ремнями: когда поводья натягивались, лошадь чувствовала нажим переносьем, ртом, губами и языком[95]. Монголы не подстригали лошадей, гривы и особенно хвосты вырастали почти до самой земли. Они полагали, что это помогало животным утепляться зимой и отгонять мух и оводов летом. Кроме того, если вдруг ломались уздечка или стремя, то всегда под рукой было достаточно конского волоса для ремонта[96]

. После объездки начиналась боевая тренировка: подготовка животных к тому, чтобы спокойно переносить шум и грохот битв. Лошадей приучали также к движениям всадника, стреляющего из лука: когда он вынимает стрелу из колчана, переносит лук с одной стороны на другую и выпускает стрелы под разными углами. Лошадь должна научиться понимать сигналы, подаваемые только ногами, когда поводья опущены или связаны. Всадник тоже должен знать, как не сбивать с толку коня, держать ноги под контролем и двигаться преимущественно талией и бедрами. Животные обучались адекватному поведению и в других ситуациях: во время бросания аркана, метания копья, действий мечом, иногда непосредственно вблизи головы коня[97]. Оказывается, стрельба из лука велась прицельнее, когда кони мчались во весь опор, а не в легком галопе: при опущенных поводьях и на большой скорости конь распластывался в воздухе, выпрямляясь и опуская голову и предоставляя всаднику свободное пространство для пуска стрел. Резкие и быстрые повороты монголы отрабатывали сначала на больших кругах, постепенно уменьшая и сужая их, доводя технику до автоматизма. Марко Поло отмечал, что натренированность монгольских коней была настолько высокой, что они могли разворачиваться так же молниеносно, как собаки[98]

.

Наконец, наступала пора обучения устным командам. В нападениях из засад монголы предпочитали использовать кастратов-меринов, так как они вели себя спокойнее и не ржали подобно жеребцам и кобылам[99]. Монголы безумно любили своих лошадей и ветеранов, уцелевших в кровавых кампаниях, отпускали пастись и доживать последние дни на воле. Лишь в исключительных случаях их забивали на еду. Кочевники поистине заботились о своих четвероногих помощниках, поддерживая в них хорошее самочувствие. Они не ездили на конях весной и летом, разрешая им пастись на лугах и в полной мере отдохнуть. После лугов животных пасли возле шатров, и рацион подножного корма регулировался таким образом, чтобы лошади сбросили вес и подготовились к военному походу[100]

. Возвратившись в стан, всадники всегда расседлывали коней, держали их головы поднятыми вверх и не давали им есть до тех пор, пока дыхание не приходило в норму, предотвращая тем самым возникновение колик и ламинита[101][102]. Обычно монголы не подковывали лошадей, поскольку копыта в условиях сухого климата, как в Монголии, были намного тверже, чем во влажных климатических регионах, но когда они оказывались за ее пределами, нередко появлялась необходимость в подковах.