Чингисхан. Пядь земли (СИ)

Высокий и физически крепкий вождь, обладатель длинных светлых волос, пронзительных голубых глаз и окладистой бородки, по бокам заплетённой его женой в тонкие косы, стоял на берегу и с философским выражением лица смотрел на удаляющиеся плоты. Он был облачён в клёпанную римскую кольчугу, с которой убрали наплечники, вооружён гуннским мечом и держал за спиной круглый вандальский щит. Шлем его, берущий происхождение в восточных лесах и принадлежавший его покойному отцу, висел на поясе.

Если его затея завершится полным успехом, то он вернётся за Донав с богатой добычей, которая позволит купить расположение остальных вождей, причём не только вандальских. Над асдингами власть он уже получил, потому что остальные асдингские вожди и слова не смеют сказать поперёк его, но теперь предстояло пересечь границы мыслимого.

Улдин подох, говорят, от рук какого-то мальчишки, поэтому гунны сейчас делят владения и конца этой дрязге, пока что, не видится. (1)

Рано или поздно, конечно же, кто-то положит этой сваре конец, вновь объединив все земли под одной крепкой рукой, но сейчас, пока гуннам не до этого, пробил час Муритты.

— Узнали, что стало с Дразой? — спросил Муритта у сотника Армогаса.

Армогас — это уже поживший воин, начинавший во времена юности отца Муритты. Ростом сотник на полголовы ниже Муритты, но шире в плечах на полторы ладони — говорят, он был очень силён в свою молодость. Сейчас же этот седовласый воин должен задумываться о том, что пора уходить на покой, чтобы дело его продолжили старшие сыновья.

— Следов его отряда не обнаружили, — сообщил сотник. — Возможно, потерялись.

— Ты за него ручался, — вождь был крайне недоволен этой накладкой с разведчиками и не скрывал этого.

— Драза — надёжный воин, — вступился за своего подчинённого Армогас. — Я сам воспитывал его и точно знаю, что он не способен заблудиться меж трёх клёнов.

— Тогда где он? — вождь задал вопрос, на который нельзя дать правильный ответ. — А если его поймали римляне и на том берегу нас ждёт готовый к бою легион?

— Брунжо, родной брат Дразы, всё проверил — два дня они шерстили тот берег и не обнаружили никаких признаков римлян, — произнёс Армогас. — Отряд Дразы не оставлял следов, как ему и было велено, но Брунжо нашёл свежие остатки спрятанного костра недалеко от римского городка. И нет рядом никаких легионов, а за два дня кого-то пригнать римляне просто не успели бы.

— Думаешь, они пошли в город? — спросил Муритта.

— Не похоже на Дразу, — покачал головой сотник.

Новый плот, гружённый пятьюдесятью воинами, оторвался от берега.

— Тогда как это объяснить? — спросил вождь. — Армогас, я всё поставил на кон — если мы потерпим неудачу, то нас сожрут. Гелимер набирается уверенности и скоро бросит мне вызов.

Гелимер — вождь лакрингов, соседнего рода, считающий, что он годится на роль неофициального рикса вандалов. Он тупой, но хороший воин. А туп он потому, что считает, что гунны ничего не заметят. Он хочет просто объединить все вандальские роды под своей властью, но добровольно под него мало кто пойдёт, что означает затягивание объединения, а это означает, что у гуннов будет достаточно времени, чтобы это увидеть и отправить к праотцам всех, кто проявляет непокорство. Нужно неопровержимое свидетельство успеха. Что может быть лучше удачного набега на богатый римский город, чтобы доказать свой успех? Золото и серебро, роскошь римлян — это объединит все роды под рукой того, кто добыл всё это. Это должен быть Муритта, а не тупой Гелимер.

— Я понимаю, — кивнул сотник. — Но говорю тебе, что это не похоже на Дразу. И заблудиться он не мог...

— Как он относится к браге? — поинтересовался вождь.

— Как все: не дурак выпить, но не ставит её выше остального, — пожал плечами Армогас.

— Мы можем полагаться на Брунжо? — спросил Муритта.

— Он хороший разведчик, — ответил сотник. — Но Драза намного лучше.

Вождь не знал, как быть. Два дня они выжидали, что скажет Брунжо, отправленный на тот берег Донава. Десятник сказал, что там не было никого, никаких крупных сил римлян. Но римляне славятся своим коварством и хитростью.

Отец говорил ему, что с римлянами надо держать ухо востро, потому что если тебе кажется, что ты заключил с ними выгодную для себя сделку, знай — тебя в чём-то обманули. Многие считают, что римляне стали слабыми, но Муритта, бывавший в Константинополе, прекрасно осознавал, что они сильны. Сила, сложенная с коварством — это то, благодаря чему римляне владеют немыслимых размеров землёй и производят чудесные товары, кои часто прибывают на этот берег Донава с торговцами.

Спросил бы кто-то: «Почему тогда римляне не могут защитить свои города?» Муритта бы ответил, что гунны сильны, но сейчас заняты междоусобными дрязгами. Просто у римлян эти дрязги идут не первое столетие, но они всё ещё сильны. Сильнее, чем любое племя. Даже сильнее, чем гунны.