Чёрная кошка в оранжевых листьях

А девочка не умолкает и все водит ладонью с почтением вдоль висящего костюмчика вверх-вниз, водит-поглаживает, заговаривает, завораживает… Я забираюсь вовнутрь, заглядываю в подкладку жилетика и вижу надпись: «Made in China. Зделано с лубовью».

*

В книжном магазине покупаем Андрею и Лине книги. Беседуем попутно с продавцами о том о сем. Вдруг в магазин со страшным топотом стремительно вбегает — нет! влетает пышная большая девушка с красным озабоченным лицом, задыхается, попутно впихивает обратно в одежду те части тела, что случайно выпали, и очень громко, почти кричит озабоченно-тревожно:

— Здрасте!!! У вас есть книжка «Рабыня страсти»?!

Девочки-продавцы невозмутимо:

— А кто автор?

— Не знаю! Но там! Про одну девушку! Как она! Поехала!!! Через пустыню!!! На…

Девочки-продавцы ее прерывают:

— Зайдите на рынок в двух кварталах отсюда, там наверняка есть.

Я по-охотничьи ринулась за ней следом… Куда… Она так неслась, не догнать было… Потом мы ее вдруг увидели из машины, когда ехали на концерт, она мчалась куда-то целенаправленно, вытирая ладонью на ходу вспотевший лоб, но все еще боевитая и энергичная… Рабыня страсти.

*

Линочке все вокруг задавали один и тот же вопрос:

— В каком ты классе?

Поэт И. И. посмеивался и успокаивал, говорил, что следующим вопросом обязательно будет:

— Кого ты больше любишь, маму или папу?

*

Все цветы, которые мне подарили на концертах, перед отъездом отдала девочкам на ресепшн. Одна из них капризно:

— А конфет вам совсем не дарили, что ли?

*

В Симферополе познакомились с осликом Василием Алибабаевичем. Служит транспортным средством на центральной улице города. Ставит ножки аккуратненько, как модель на дефиле.

И еще там подрабатывал пони. Девочка на нем сидела лет трех, смелая девочка с косичками торчком. Спинка крепкая, ровненькая. Маленькая Пеппи.

*

Что-то в Симферополе было не по себе… Рядом с отелем аптека. Стали завсегдатаями. То одно купим, то другое… Женщина-провизор нас уже узнавала. Весело с нами прощалась:

— Не приходите к нам еще!

ИЗ ПАПКИ «РАССКАЗЫ И РАССКАЗИКИ»

ВЫКЛЮЧАЙ, АРКАША!

Хватит! Не могу, надоело! Никаких сил нет! Все! Выключай, Аркаша, выключай! Так жить нельзя! Кто говорил? Кто-то уже это говорил? Когда? Давно? Значит, с тех пор ничего не изменилось.

Лицо косметической фирмы… Лицо компании по производству часов… Лицо парфюма… Лицо геля для душа… Лица, лица… Сплошные лица чего-то…

Капельницы ставить у нас некому. Кашу детям варить в детсадах. Телят поить. Цветы сажать. Хлеб печь…

Новости утренние ведет юный бюст с губами. Ток-шоу — инфантильная косматая шепелявая страхолюдина. Без мата вообще не обходится, поэтому все ток-шоу — сплошное биип! биип! биип! Свист стоит на всех каналах.

Но мы, Аркаша, ничего с тобой не понимаем: сейчас это называется «стильно», «актуально», «креативно». Я не нервничаю, Аркаша, я абсолютно спокойна.

Женщин за сорок в стране, видимо, нет. Их просто нет. Нет, ну парочка где-то завалялась, конечно, — в школе вон, в классе, вечером засиделась над тетрадками с детскими сочинениями «Кем я хочу стать», где сплошные «топмадели», «везажысты», «стелисты» и «пивицы». Сидит, валерьянку пьет… Потом в библиотеках — тихие, умные, спокойные, шалью укрытые — есть еще одна-две…

Ты помнишь, в Ялте мы шли с пляжа и встретили пожилую даму? Обрадовались: актриса, известная актриса! И стали вспоминать, где мы ее видели… А-а-а! «Дядя Ваня», телевизионная версия. И «Странная миссис Сэвидж». А ребенок наш и говорит: нет, мама. Эта женщина рекламирует отбеливатель. Отбеливатель. И порошок для чистки всех поверхностей. Она — лицо отбеливателя. Понял, Аркаша? Она — лицо хлорки… Нет-нет, я спокойна, я совершенно спокойна.

А подруга Хрюши, Фили, Степашки и наша с тобой, Аркаша, в нашем счастливом детстве — теперь известное лицо стирального порошка. Правда, это лицо она делит с лисой. Ну, такой мультяшный зверь — лиса. Почему-то любит стирать цветные футболки эта лиса. Придурочная.

А в Москве, помнишь, Аркаша, в театре? Дама в шляпе и тальме, среди декораций: «Извольте изъясняться, как в благородном обществе подобает!» Мы насторожились. Что-то не так было в ней, что-то не так. И правда! Это ведь, как мы вспомнили, именно она так грозно-наступательно прямо с экрана смотрит тебе в глаза и без «здрасте», с интонацией следователя «здесь-вопросы-задаю-я»: «За-пор?!» И мы все головы в плечи виновато, трусливо: «Не-не…» А она: «Да-да! Запор!» А эти романтические подробности, изложенные ее металлическим голосом…

И кто тогда на спектакле поверил ее жеманному «Полноте, милостивый государь!»? Бедняга… Потому что она для нас для всех — уже не княгиня Бутурлина, а лицо запо… ой, лекарства специального. Кстати, помнишь, Аркаша, на собаке попробовали — никакого эффекта…

Что? Для людей? Для каких людей? Что у нас, Аркаша, для людей?!

Певица поет, прыгает, машет ручонками… Песни — как стук копыт старого коня: «Ты-гы-дык! Ты-гы-дык!» Ну, так певица эта — лицо жвачки от кариеса.