Чистое золото

- Что отец? - сухо спросила Тоня, но сердце ее наполнилось живой благодарностью.

Конечно, мать беспокоилась о ней, а отослала из дому просто потому, что хотела с глазу на глаз поговорить с отцом.

- Спит отец. Слышать он об тебе не хочет. Вот как ты его проняла! Я на своем веку раза три видала, чтобы он так рассердился.

Тоня молча прошла к столу и села.

- На меня однажды обиделся, - раздумчиво говорила Варвара Степановна. - Давно это было… Мы об женитьбе тогда только мечтали… Полгода со мной не встречался. Второй раз - с товарищем поссорился. Так и разошлись. Да еще начальнику как-то наговорил всего, всеми словами назвал… Уволили его тогда. И вот сегодня я таким его увидала. Сказал: «Не хочешь врагом мне стать - имени ее не поминай».

У Тони опять перехватило горло.

- Я, мама, сама не смогу сейчас к нему подойти. Обидел он меня.

- Ты свой норов оставь! - сердито сказала мать. - От отца и обиду можно стерпеть, да еще от такого отца… Мало что в сердцах человек скажет… Дело не в тебе, а в нем. Он - то говорить с тобой не станет. Знаю его… Пока особо не заслужишь, и не подходи. Хуже будет.

- А ты, мама? Ты тоже сердишься на меня?

Тоня робко взглянула на мать. Тяжело было Варваре Степановне видеть приниженными всегда смелые дочерины глаза.

- Да, не обрадовала ты и меня, - ответила она сдержанно. - По правде сказать, не ожидала я от тебя такого…

Неожиданно для Тони Варвара Степановна подошла к ней и, подняв за подбородок лицо дочери, зорко глянула на нее.

- Иль уж иначе никак не можешь? - строго спросила мать.

- Не могу, мама, - ответила Тоня, прижимаясь к плечу Варвары Степановны.

Глава седьмая

В доме Кулагиных, где всегда дышалось легко, словно сгустился туман. Тоня старалась не попадаться отцу на глаза. Николай Сергеевич тоже избегал встреч с дочерью. Переносил ссору он, видимо, тяжело; заметно осунулся и пожелтел, но глядел на Тоню с нескрываемой неприязнью. Встречаясь с ним взглядом, она каждый раз внутренне вздрагивала.

«Ненавидит, просто ненавидит! - думала Тоня. - Куда же вся любовь девалась? Как не было!»

Порою приходили к ней горячие, несправедливые мысли:

«Может быть, любовь в том и состояла, чтобы самолюбие свое тешить? Это ему всего нужнее… А обманулось самолюбие - и чувство пропало… Ведь не спросил толком ни о чем, не разобрался… Разве так поступает любящий отец?»

И Варвару Степановну придавило несогласие в доме. Как всегда, неторопливо и спокойно, выполняла она обычные дела, но величавое лицо стало строже, а между густыми бровями залегла бороздка.

Весть о том, что Тоня остается, быстро облетела прииск, и Кирилл Слобожанин, встретив ее, оживленно заговорил:

- Слушай, ты, говорят, здесь осталась и в шахту идешь? Это ведь замечательно! - Он улыбался и не скрывал своего удовольствия. - Нет, право, это очень хорошо, я рад…

- Тебе-то легко радоваться, - задиристо сказала Тоня, - а мне это знаешь как достается…

- Что, старик сердится? - участливо спросил Слобожанин. - Ну-ну, не хмурься, все уладится. Старик…

Он задумался. Странное выражение его глаз, к которому Тоня уже привыкла, опять поразило ее.

- Слушай, старику нужно отдохнуть. Он переутомился, верно? - Не дав Тоне ответить, он продолжал: - Ты, значит, решила, что Слобожанин легко живет… Хорошая девушка на прииске осталась, он и рад. Ошибаешься… Легко тот живет, кто не делает ничего.

Кирилл подошел ближе к Тоне и сказал, почему-то понизив голос, строго глядя ей в глаза:

- Работу мы развертываем, ты об этом знаешь, а людьми не богаты. Я тебе говорил. Вот почему дорого, если культурная молодежь к нам идет. Ни по какой другой причине. Понятно?

- Что же я-то? Рядовым работником буду… - тихо, уже без задора сказала Тоня.

- Ты? Ты десятилетку закончила, комсомольский стаж у тебя. Мы на таких ведь опираться можем.

У Тони посветлело на душе.

- Меня упрекнул один товарищ, - вспомнила она уколовшие ее слова Петра. - Учиться не поехала - значит, общественный долг свой забыла.

- А тут что? Не общественный долг? - горячо заговорил Кирилл. - Ты не знаешь, какая это подмога! Я каждому, кто школу окончил и здесь работать собирается, всей душой благодарен. Таких дел наделаешь!.. Было бы желание.

- Желание есть, Кирюша. Мне после воскресника работа показалась такой интересной!

- Ну, и все!

Он крепко потряс ее руку и, уже отойдя, крикнул:

- Замечательно! Очень рад! А старику - отдыхать. Обязательно!

«Дельный парень, а с чудинкой», - пришли Тоне на ум слова бабы-штейгера о Кирилле.

Но после разговора с ним ей стало немножко легче.

У Павла она не была несколько дней, а когда пришла, сразу увидела, что он в особенном настроении. Какой-то мягкий боязливый свет озарил его лицо, когда он услышал Тонин голос.

- Ты! - порывисто сказал он. - Я жду тебя не дождусь. Расскажи, сделай милость, что там у вас стряслось?

- Погоди, не налетай с вопросами… Дай отдышаться… Быстро шла… - проговорила она.

Тети Даши не было. Алеша уже пришел из детского сада и играл в уголке.