Читающая по цветам

– Думаю, ваша жизнь вне опасности, мадам, к тому же, как бы то ни было, вас охраняют день и ночь, – сказал Нико. – Однако, мне кажется, что нам, остальным, следовало бы…

Он вдруг замолчал и на какую-то долю секунды устремил взгляд прямо на меня, после чего вновь перевел глаза на королеву.

– Нам, остальным, следовало бы, – повторил он, – внимательно вглядываться в глубину темных коридоров, прежде чем в них войти.

Спустя несколько дней он уже совсем оправился, от всего случившегося у него осталась только повязка под левым ухом; дабы скрыть ее, он носил элегантные высокие воротники. Сама я отнюдь не отличалась элегантностью. Меня все чаще тошнило, и моя голубая амазонка стала мне тесна в груди. Мы продолжили наше путешествие, двигаясь на юг, по берегу озера Лох Файн, переплыли залив Ферт-оф-Клайд, высадились в Эре, затем проехали через Гэллоуэйский лес, опять повернув на восток.

Мы приплыли на остров Святой Марии в дельте реки Ди поздней ночью в середине августа. Здесь мы остановились в небольшом монастыре, который был секуляризирован и управлялся протестантским комендантом, который всегда был готов к приезду королевы. На этот раз королева сразу отправилась в свою опочивальню. Я, как обычно, спала с нею в одной комнате. Наутро, к тому времени, когда она оделась, позавтракала и наконец отпустила меня, у меня кружилась голова от дурноты, и я едва успела найти ночной горшок в углу, как рухнула на колени, и меня вывернуло наизнанку.

– Через два или три месяца у тебя, жена, вырастет большое брюхо.

Он ходил за мною по пятам, куда бы я ни пошла. Этим своим преследованием он сведет меня с ума! Вместе с горьким вкусом желчи я ощутила на языке соленый привкус слез.

– Нет, – сказала я.

– Да, – самодовольно сказал Рэннок Хэмилтон. – Это мое семя растет внутри тебя, растягивая тебя вширь и заставляя тебя блевать каждое утро. Как ты думаешь, что на это скажет твоя Зеленая Дама?

– Она еще может изгнать его, – сказала я сквозь зубы. – Зеленая Дама умеет делать такие вещи.

– Если бы ты хотела избавиться от моего семени, ты бы уже это сделала.

Я отвернулась от него. Часть моих волос распустилась и закрыла мою щеку. По крайней мере, они скрыли от него мои слезы.

– Отдай мне серебряный ларец старой королевы. – сказал он. – Отдай его не Роутсу, не Морэю, а мне. Я поговорю с королевой без посредников, и вот увидишь, еще до того, как наш с нею разговор будет закончен, я стану герцогом Кинмиллом. Кто знает, может, королева даже воспылает ко мне страстью. Я видел, как она на меня смотрит, и слышал, что ей по вкусу чуток грубости, когда она кувыркается с мужчиной в постели.

– Вы сумасшедший, – прошептала я.

– Думай, что хочешь. – Он засмеялся. – Отдай мне ларец, и я разведусь с тобой и отпущу тебя домой в Грэнмьюар.

– Я вам не верю.

– А на что ты мне сдалась? Я уже получил от тебя все, чего хотел. Ты только посмотри на себя – стоишь тут на коленях и блюешь, и волосы у тебя висят, как у какой-нибудь судомойки. Интересно, что бы этот твой золотоволосый мальчишка с ангельским личиком сказал, если бы мог видеть тебя сейчас?

– Оставьте меня в покое, – вымолвила я голосом, дрожащим от ярости и невыносимой муки. – Я никогда не отдам вам ларец, потому что не хочу доставлять вам такого удовольствия.

«Я никогда не отдам вам ларец, – подумала я, – потому что у меня его нет».

– Отдашь, – сказал он. Он отвел назад ногу, обутую в сапог и, прежде чем я сообразила, что он собирается делать, он что есть сил пнул меня сапогом в ребра чуть ниже подмышки. От неожиданности и боли я невольно вскрикнула, затем закусила губы, чтобы не издать более ни звука. Непроизвольно мое тело сжалось в комок, чтобы защитить живот.

– Не отдам, – проговорила я сквозь стиснутые зубы.

– Я давал тебе много возможностей, чтобы стать мне настоящей женой, – злобно сказал он. – Я старался быть с тобою нежным, но все без толку. С меня хватит. Если ты не отдашь ларец мне, я сделаю так, чтобы ты не смогла отдать его никому.

Он ушел.

Я стояла на коленях, не двигаясь, пока его шаги не затихли.

Я ненавидела его, ненавидела, ненавидела! Мне хотелось схватить нож и вырезать его семя из своего чрева и умереть здесь, на острове Святой Марии, умереть счастливой и свободной.

Глава тридцатая

Замок Крэйгмиллар, в окрестностях Эдинбурга,6 сентября 1563 года

Королева закрыла глаза, вслушиваясь. Мы все слушали, затаив дыхание. Голос Давида Риччо был таким удивительным, таким низким и чудесным, словно это сам сэр Тристан пел своей Изольде:[80]

Если б ты была моею,Как бы я тебя любил,Красотой твоей плененный,Все на свете б я забыл.

– Погодите, синьор Дави, – попросила королева. – вы не могли бы аранжировать это в четвертных нотах? – Она пропела первые два такта своим приятным голоском. – «Если б ты была моею…»