Что не стоит делать невидимке

На ту краткую секунду, когда вода попадает в меня, она создаёт очертания моего лица, прежде чем стечь и рассеяться каплями. Нельзя сказать наверняка, что это такое. Я начинаю давать себе надежду, что переживаю по пустякам.

А потом слышу свой голос: «Лови, Бойди!». Видимо, я сказала это очень близко к микрофону телефона, потому что выходит весьма отчётливо. Также, к сожалению, это, несомненно, я, но и что с того?

Потом сцена меняется. Это несколько секунд записи, снятой из школьного вестибюля во время ливня. Слышно, как кто-то говорит: «Вон там! Заснял?» – а вдали мелькает и скрывается за углом размытое нечто, но сказать наверняка, что это, невозможно.

Я готовлюсь растянуть губы в полуулыбке. Я собираюсь повернуться к близнецам и спросить: «И что, всё? Это всё, на что вы способны? Это не доказывает ничего, кроме того факта, что вы – двое чокнутых с фантазиями о невидимках. А про лепреконов у вас видео есть? Ха! Лузеры!» – или что-то в этом духе.

Но моя ухмылка застывает, не успев сформироваться.

Потому что теперь запись повторяется, только в замедленной съёмке. В тот момент, когда вода ударяет меня по щеке, видео замедляется ещё сильнее, делаясь покадровым. Тогда всё становится видно. Даже очевидно. Моё лицо, или по крайней мере его половина, обрисованная водой.

Всего несколько кадров. В любом другом случае вы бы не заметили этого, но при замедленной съёмке сомнений не возникает. Замедленная и приближенная версия видео под дождём показывает ещё больше.

Вот она я. Практически полностью прозрачная, но очерченная проливным дождём, убегаю из школьного лобби. Это явно человек. Полуневидимый, голый человек.

Да что там – это явно я.

Тут видео заканчивается, и Джесмонд суёт телефон в карман.

– Это ж ты, а? – говорит он, теперь настал его черёд ухмыляться.

Мы с Бойди обмениваемся взглядами, но не произносим ни слова.

– Отпираться бессмысленно. Видно же, что ты. По тому, как ты бежишь, видно. Да и ворота открылись твоим отпечатком пальца.

Бойди идёт в наступление.

– Чушь! Ничего вы не знаете. Откуда вам, блин, знать, что это её отпечаток?

В разговор вступает Джарроу.

– Да легко, надо просто иметь чуток влияния на Стюарта из охраны. Проявить капельку убедительности, если ты понимаешь, о чём я.

Старый Стюарт Хибберт – наш ночной сторож. Он славный малый, который подрабатывает ещё и регулировщиком на оживлённом перекрёстке у заднего входа.

– Старик Стюарт? И что он такого сделал?

– Не нам об этом рассказывать, а, Джес? – говорит Джарроу. – Но скажем так: полсотни фунтов – деньги немалые, когда работаешь сторожем за минимальную плату.

– Вы его подкупили?

Я едва верю своим ушам. По сути, близнецы Найт дали школьному ночному сторожу взятку за секретную информацию.

Вчетвером мы погружаемся в такое молчание, что единственными звуками остаются шум обгоняющих друг друга машин на дороге да шелест волн, набегающих на песок.

Джесмонд Найт заговаривает первым.

– Короче, я скажу вот чё: мы без понятия, чего там на самом деле творится. Но, сдаётся мне, у тебя – он тычет в меня пальцем – есть какая-то странная штуковина для невидимости. Волшебное заклинание? Какой-то костюм, который надо надевать? Какая-то военная фиговина? Фиг знает. Но ставлю что угодно, что это секрет, и ставлю что угодно, что ты не хочешь его раскрывать. Иначе мы бы об этом уже узнали.

Я сверлю его взглядом, пока он произносит эту речь. Он, конечно, попадает практически в цель, и я в ужасе.

– Так что давай так, – подхватывает Джарроу. Она делает долгую паузу, снимая очки и протирая их платком, – заставляет нас ждать. Наконец она говорит: – Сейчас видос на телефоне у Джеса. Там он и останется, если вы будете приличными. И заплатите нам наличными.

– Наличными? – переспрашивает Бойди.

– Ну да. Мы считаем, что тыщи фунтов хватит, а, Джес? Вполне посильно, если платить в рассрочку.

Меня подташнивает. Мне не просто нехорошо – у меня появляется чувство, будто меня вот-вот вырвет.

Тысяча фунтов. Где я возьму столько?

– Вы чокнулись, – наконец говорю я. – Нам ни за что столько не собрать. Без вариантов.

Я в ярости, но одновременно очень напугана, не говоря уже о том, что совершенно ошарашена. Это чистой воды шантаж. Не уровня «украли-у-меня-конфеты-за-велосипедным-гаражом», а нечто из разряда того, что делают настоящие преступники.

– Мы тут не торгуемся. Ты же понимаешь это, а, маленькая мисс Невидимка? Переговоров мы вести не собираемся.

– Это невозможно.

Он пожимает плечами.

– Такие видео моментально вирусятся. Пара звонков в «Вечернюю хронику» – и готово. «Невидимый секретик местной девчонки» – и вот ты по всему Ютубу, проще простого. Репортёров к тебе домой набежит. Станешь как та девчонка из «Суперсемейки», только в реальной жизни, прикинь? И это останется с тобой навсегда, Этель. Такое никогда не забывается.

– Да иди ты.