Что скрывает снег

Дверь, оставленная Деникиным нараспашку, вдруг притворилась за спиной. Обернувшись, помощник полицмейстера увидел дядьку Мишая.

Как ловко он успел прошмыгнуть и встать у стены с обратной стороны открывавшейся двери!

Однако в большей степени Деникин удивился не тому.

– Дядька Мишай? Ты тут?

– Тут. Она – моя дочь, – китаец указал головой на Цинь Кианг.

Точнее, маньчжур. Она же всегда игриво сердилась, когда Деникин путал эти слова. Отчего-то для нее это имело значение.

– Помоги нам скрыться, – дерзко велел Мишай. – И еще – не вели своим людям ходить в мой дом. Негоже им там нынче появляться. Мы еще не убрали.

– Не убрали? – переспросил оторопевший Деникин.

– Гость у нас был… Господин, – хмыкнул дядька. – Слишком свой нос совал, все поди вызнал. И нынче сам же ко мне явился, за бумагами хозяиновыми. Да кабы еще они у меня имелись. Остерегся я живым его выпускать. Надобно теперь успеть в лес его свести.

– Помогите отцу, Дмитрий Николаевич, – нежно прикоснулась к руке Деникина Цинь Кианг. – Если все сложится, и нас не тронут, то мы все с вами поделим…

– Как делили и с полицмейстером?

– Что? А, нет. Он открыл дом, но после мы ему не платили.

– Обратно, это он ей помогал. Он с дочерью ведь моей столько лет жил, – заметил Мишай.

– А как же ты? Ты-то чем занимался?

– А что я? Служил, как всегда. Сложится все – и тебе еще послужу. Ты не смотри на мои годы, служить я умею.

– Да, отец умеет быть весьма полезным в… тонких делах, – подтвердила Цинь Кианг.

– Да ты не смотри. У меня свои с ним дела были, у нее с этим домом – свои. Он ей его и подарил. Да после она тебе и сама все расскажет. Нынче некогда разговаривать, уходить надобно.

– Подожди… А что с ним вышло?

Мишай деланно замахнулся на Цинь Кианг, не имея цели ударить.

– Дура твоя девка, вот что!

Глаза Цинь Кианг покраснели – не то от подступивших слез, во что, пожалуй, едва верилось, не то от гнева.

– Он передумал нам помогать. Сказал, что отныне мы будем наравне с другими домами, сами ему платить…

– И за это вы его убили?

– Он хотел уйти из этого дома! Он променял меня на ту хипесницу! – выкрикнула проститутка. – Я провела с ним столько лет, а он водил ее сюда! Прямо на мои глаза!

Деникин ошибся – Цинь Кианг действительно плакала.

Он поверить не мог в то, что полицмейстера, азартного игрока с судьбой, сгубила банальная ревнивость.

– Он бил меня, а ее не трогал, – продолжала Цинь Кианг. – Велел меня обслуживать любых гостей, как и всем…

Мишай сказал что-то на своем языке.

– Я не понимаю, отец.

– Я говорю: кончай слезы лить. Уходить пора. После ему поплачешься.

Однако она не послушала просьбу.

– В тот вечер он оскорблял меня и ударил. Назвал обычной потаскухой. Якобы та, она – другая. Хозяин сказал, что больше сюда не вернется… И вот, я взяла нож и его ударила. А отец затем помог спрятать.

– Помешали по-людски дело довести до конца, дебош как раз тут подняли, – заметил Мишай.

– Но ведь ты-то о пропаже полицмейстера первым и заявил?

– Ну да. Иначе бы ко мне с вопросами и пошли –я же ему самый близкий был. А на что мне лишняя суета?

– А что вы сделали с женой инженера?

– И не спрашивай, хозяин. Говорю: девка совсем дурна стала. Та-то сюда явилась прежнего хозяина искать, так она ее к себе заманила, настойкой опоила да и разделала, как свинью… Потом за мной вниз пошла, в кровище вся от ног до головы – всю лестницу, как есть, замарала. Только наверх подыматься начал, слышу – есть кто-то. Смотрю – стоит этот, с головой, как семечко… учитель? И аккурат в комнату смотрит. Ну я взял полено, да и угомонил. Его мы тоже в лес свезли. Негодница, сам бы тебя порешил! Кабы не ты – все было б и нынче тихо.

– Прости, отец… – смиренно отозвалась Цинь Кианг.

– Это ты прыгнул в окно, когда мы с Ершовым сюда приходили? – спросил Деникин.

– С чернявым-то? Ну да. Откуда я знал, кто вы и что вам надо? А с Кианг вы еще не повстречались. Нам пора! Ты ведь поможешь, хозяин?

– Погоди… А что с отцом Георгием?

– Да что с ним… Господин велел с ним сразу поговорить, да только замешкался я из-за того, что эта глупая девка учинила. Так что дня два уж минуло, как господина не стало, когда я за ним пошел. У резиденции ждал долго, аж притомился. Но затем он все ж вышел, и я к нему – говорю, кое-что от господина полицмейстера передать велено. Предложил тихо пройти на мой склад. Тот аж обрадовался весь. Всю дорогу, хоть и не близко, ровно шел, точно на привязи, как я ему и сказал: где в нескольких шагах позади, где по другой стороне улки. Ну и все. Хлопот он не доставил, хотя и мог, если б мы еще дольше с ним задержались – уж больно знал много.

– Мы обо всем забудем. Это больше не имеет значения. Мы все начнем сначала, – манила Цинь Кианг.

– Но уже поздно. Обо всем стало известно.

– Ты сможешь все переиначить, как прежний хозяин, – предложил Мишай.

– Вряд ли. Все, что знаю я, знает и Ершов…

Видимо, разговор затянулся. Снизу послышались треск, шум и крики. Началась облава.

***