Что такое «люблю»

Неужели она идет сюда?! От ужаса я застыл на месте и даже не попытался спрятаться. Цоканье прекратилось, а потом послышалось снова. В щелочку я увидел, как Елена Сергеевна прошла в дальний конец кабинета и остановилась у окна.

– И ты меня прости, – тихо сказала она в трубку, и я почувствовал, как у меня горят уши.

Фу! Какой стыд!

Елена Сергеевна принялась открывать окно. И до меня вдруг дошло – вот он, шанс! Она стояла спиной ко мне, так далеко, как только можно, еще и отвлекалась на разговор. Сейчас или, может быть, никогда!

Я быстро помолился, резко выдохнул и приоткрыл дверь пошире – так, чтобы пролезть в щель. Дверь недовольно скрипнула, Елена Сергеевна замолчала. Я замер – наполовину в подсобке, наполовину в кабинете. Господи, если сейчас все получится, буду учить все уроки, есть мамину брокколи и даже скажу папе, где лежит заначка, про которую он забыл, честное слово!

– Нет, – снова тихо сказала Елена Сергеевна и помахала кому-то в окно. – Не обижаюсь…

Одним движением я прыгнул к выходу из кабинета, вылетел в коридор и закрыл за собой дверь. И чуть не сбил с ног бледного Ярика.

– Блин! Я думал, ты… – тут же зачастил он.

– В сортир! – взвыл я шепотом и помчался в указанном направлении.

* * *

– И ты, правда, съел брокколи на ужин? – не поверил Ярик.

– Подчистую, – вздохнул я. – И даже папе про заначку рассказал, пока мама не слышала, он чуть не прыгал от радости.

С уроками, надеюсь, Бог войдет в мое положение – каникулы все-таки.

– Ты герой. – Ярик восхищенно помотал головой. – Я думал вчера, умру!

– А я не думал, что ли? Еще больше, чем ты! – Я поерзал на подоконнике. – Вообще, там оказалось даже не так жутко. Тетрадки, цветы, шмотки… Может, и нет никакого Проклятия Подсобки?

– Бее, – поморщился Ярик. – А что ты ожидал увидеть?

– Ну, не знаю. Гробы, в которых учителя спят все лето?

Мы захохотали так, что Ярик упал с подоконника. Правда, я соскочил вслед за ним – по коридору плыла Алла Иванна.

– Здрасте, Ал Иванна! – вразнобой грохнули мы.

Она поморщилась и снисходительно поинтересовалась:

– Как контрольная работа, гаврики?

– Четыре! – гордо сообщил я и заулыбался до ушей.

– И у меня тоже, – ввернул Ярик.

Это была чистая правда, Алла Иванна могла сама проверить в журнале – на прошлом уроке Елена Сергеевна продиктовала оценки и сказала, что мы все молодцы. Кстати, она сегодня пришла в очередном новом платье, улыбалась еще больше, чем раньше, и даже один раз погляделась в зеркальце. Я смотрел на все это, и у меня горели уши. Почти все в классе орали и радовались. Машка Чижикова таращилась в свою тетрадку, как будто оттуда вылез единорог, качала головой и что-то бормотала себе под нос.

– Хвалю, – одобрительно ухнула Алла Иванна. – Вася, родители на собрании будут?

Я смог только взволнованно потрясти головой.

– Я помню, что обещала, – величественно кивнула Алла Иванна и отправилась дальше.

Мы посмотрели ей вслед.

– С ума сойти, да, – выдавил я.

– Она как… – Ярик помолчал, явно искал подходящие слова. – Как фея в мультиках, только самая странная в мире!

– Ага… Стой, это ты меня сейчас так Золушкой обозвал?!

* * *

Родительское собрание тянулось целую вечность. Мы с Яриком успели два раза сбегать за мороженым, уронить один вафельный стаканчик на ступеньки и побить собственные рекорды по неврезанию в поезда в Subway surfers.

– Идут! – громко прошептал Ярик, и мы повисли на перилах.

С лестничной площадки отлично просматривался выход из класса. Из дверей появлялись всякие разные родители – одни с жутко гордым видом (наверняка мама Машки Чижиковой), другие с недовольным – у кого-то сегодня вечером будут проблемы. Ярикова мама выглядела вполне радостной – друг с облегчением выдохнул. В коридор вышли мои родители (да-да, сразу оба, мама заставила папу пойти с ней) – а вместе с ними Алла Иванна.

– Что все-таки она вообще делает у нас на собрании? – прошептал я.

Алла Иванна стала что-то говорить моим предкам. Мы с Яриком переглянулись и вытянули шеи, но ничего не было слышно – родители галдели похлеще нас самих. Я нервничал, потому что у папы были очень красные уши, прямо как у меня, а мама смущенно улыбалась. Но тут папа расправил плечи, хотя с осанкой у него и до этого все было нормально, а покраснела уже мама – точно так же, как когда ее фуд-блог занял первое место в каком-то рейтинге.

– По-моему, им приятно, – заулыбался Ярик.

– Вроде бы… – я повернулся к нему. – Теперь главное, чтобы они захотели сделать приятное мне!

Мы засмеялись.

– Вася?! – раздался сзади удивленный возглас мамы.

От неожиданности я дернулся и подскочил. Ярик вздрогнул, оступился, я схватил его за рукав, но не удержался сам. Под ноги попалось упавшее мороженое, я поскользнулся и полетел вниз по ступенькам.

* * *

– Мама говорит, ты легко отделался. – Ярик плюхнулся рядом со мной. – Никакой больницы и всего такого.

Я мрачно посмотрел на него исподлобья и промолчал.

– И переломов нет, – продолжал друг.

– Та же фигня, только называется трещиной, – шмыгнул носом я. – А эту хрень на ноге таскать почти месяц!

Я потряс ногой в лангетке и тут же сморщился.