Что-то не так (СИ)

– Холодно! Ты понимаешь? Можно как-нибудь погреться?

И снова протянул железку «униформисту». Тот, внимательно пронаблюдав как Марк трет себя ладонями по плечам, принял жезл и тронул им край платформы. Снова вспыхнул мягкий теплый рубин. И снова жезл был возвращен Марку – который решил, что пока лучше довериться естественному ходу событий, и взял жезл обратно – даром что эта железка его, странным образом, напрягала. Какое-то от нее было странное тягостное «чужое» чувство, как-то было от нее по-странному не по себе.

Секунд через десять платформа под джинсами потеплела. Марк приложил руку к приятно-шершавому металлу – вот тебе раз! Материал быстро теплел; быстро платформа разогрелась до очень комфортной температуры. Марк забрался на теплый металл с ногами и через три минуты согрелся полностью; тело откликнулось на тепло почти с наслаждением. Нервная система, как видно, после такой плюшки по голове требовала восстановления; он ощутил приятную слабость, потянуло в сон. Вернул жезл на цепь, оглядел серого, сидевшего на краю платформы не двигаясь.

– В общем, я сплю, а он пусть как хочет.

Растянулся на теплой, необыкновенно приятной железке и быстро уснул. Когда он проснулся ему показалось, что он не спал, а просто вздремнул, на десять минут, словно передохнуть днем; однако было уже светло, и солнце должно было вот-вот показаться из-за восточного горизонта. Трава и кусты вокруг (опять же – ни деревца) покрылись росой, уже искрившейся под светлеющим небом.

Марк поднялся и сел. Серый лежал рядом – спал. (Так робот он, или нет?) Марк соскочил с платформы, отошел на три метра – и сразу замерз. Дыхание заклубилось паром, по коже побежали мурашки. Тем не менее, решил размяться, и сделал несколько упражнений. Затем вернулся на место, испытывая постыдное блаженство от теплоты. На платформе он обнаружил, что серый уже не спит, а сидит и смотрит. Происходящее и так превращалось в фантасмагорию, а от этого взгляда стало вообще жутко. Взгляд осмысленный, и в то же время совершенно пустой.

– Нейддве-кхи Марк! – сказал Марк снова, на этот раз больше чтобы развеять странную жуть. – Не понимает. Или не слышит, все-таки. И что мне с ним делать? Вот это я попал, все-таки.

Он вытащил жезл, отцепил, протянул серому – другой рукой указав на север, в перспективу дороги.

– Ты выспался? Поехали!

Спрыгнул, толкнул платформу. Затем тронул край жезлом, протянул серому снова. Тот, снова внимательно пронаблюдав за всеми манипуляциями, соскочил на дорогу, взял жезл, тронул металл. Платформа заскользила – на юг.

– А почему не туда? – Марк указал на север.

Серый посмотрел вдоль дороги, обернулся и замер. Платформа проскользила три метра и остановилась. Серый стоял, смотрел, ждал. Тогда Марк запрыгнул назад на платформу – и она двинулась дальше. Серый пошел рядом, сопровождая платформу – так же как тот, тогда на дороге, с теми четырьмя гробами, когда они шли с Эйнгхенне.

(Где она? Что с ней случилось? Что случилось, вообще? И кто кого больше подставил – Марк ее, или она его? За ней ведь охотились, это ясно. Во-первых, не выпускали из некой зоны – причем она явно рассчитывала уйти, а ее, как видно, предали, обманули. Неужели они больше никогда не увидятся? Нет, этого не может быть. Просто не может быть, и все. Они не могли встретиться просто так – просто чтобы вот так тупо расстаться и больше никогда не увидеться. Так что на этот счет можно не беспокоиться.)

Вот снова этот необычный, ничем не оформленный перекресток. «Униформист» поднял железку, и платформа повернула налево. Вот снова башня, с подвешенным в пространстве шаром. Вот площадка – вот труп. Кладка под ним сияет утренней свежестью и чистотой; лучи взошедшего солнца уже скользят по перламутру дороги – волосы мертвого искрятся в холодных золотых лучах.

Платформа остановилась, снова уткнувшись в голову мертвого – в той же точке что и вчера, сдвинув голову снова, на то же расстояние что и вчера. Только кровь сегодня была уже черной, сухой. Серый замер. Мертвого «коллегу» он словно не замечал. (А, может быть, правда не замечал.) Марка все это стало напрягать так, что захотелось кричать. Особенно напрягало то, что весь дурдом происходил на фоне такого чудесного прозрачного свежего утра. Он соскочил с теплой платформы в студеную бодрость этого утра, подскочил к серому, застывшему в отлогих лучах солнца как истукан.

– И все? Давай тогда вниз, на юг! Если на север нельзя почему-то, – он указал в квадрат отверстия у опоры. – Ну, двигай! – он выхватил жезл, тронул платформу, указал в отверстие.

Серый не пошевелился. Тогда Марк сделал то что не получилось сделать вчера – подошел к отверстию-лифту и заглянул вниз. Вопреки ожиданию, глубина здесь оказалась совсем небольшой – метров тридцать, этажей девять-десять. Клин, рассекавший стену плато, был здесь не глубоким, не во всю глубину до самого дна долины. Понижение начиналось метрах в сорока к югу; здесь же получался своего рода балкон, из которого вырастала эта башня-параллелепипед.