Чтобы не потерять тебя

— Похоже, что вы давно не ели.

Она посмотрела на Мэта.

Его ложка лежала в тарелке с супом. Он наблюдал за тем, как Кэсси ест.

Она перевела взгляд на тарелку.

— Сегодня утром я получила страшный шок и красную розу. И то, и другое было несъедобно.

Мэт громко кашлянул и вновь взялся за ложку. Он избегал ее взгляда и, казалось, был занят только супом.

— Приятный нюанс, — Кэсси подняла голову и пристально посмотрела на него. — Красная роза. Очень романтично. — У нее перехватило дыхание. — Я чуть не подумала, что у вас есть сердце.

Официант принес главное блюдо и, обслуживая их, казалось, не замечал, как они обмениваются колкостями. Аромат горячего омара поплыл в воздухе, вызывая у Кэсси смешанные чувства. Только один раз, вместе с Себастьяном, она ела омаров. Кэсси рассматривала овощной салат, украшающий омара с одной стороны панциря. Что подумает Себастьян о ее внезапном исчезновении?

— Вы хорошо себя чувствуете? — В голосе Мэта неожиданно прозвучали теплота и нежность.

Кэсси кивнула и стряхнула с себя грустное настроение.

— Итак, какой у вас план? — Она подцепила вилкой салат, стараясь не замечать, что у нее слегка дрожит рука. — Мне предстоит провести следующие три дня на камбузе и спать на полу в каком-нибудь уголке или вы проявите великодушие, подобающее джентльмену?

— Ну, если вы оцениваете сложившуюся ситуацию таким образом… Ладно, можете думать, что я вам кое-что должен.

Она вскинула брови.

— Хорошо. Посмотрим, что мне удастся сделать, — проговорил он, продолжая есть.

— Благодарю вас. Вашей маме было бы приятно узнать, что ей удалось воспитать в вас некоторое подобие совести, хотя пробудить ее оказалось не так уж легко.

— Будьте любезны оставить мою маму в покое.

Кэсси поджала губы.

— Семья — ваше больное место, да? Может, поговорим о ней? — Она помолчала, глядя, как Мэт расправляется с омаром. — Они в разводе, не так ли?

— Нет. Ничего подобного, — обиженно сказал Мэт. — Родители счастливо живут вместе уже сорок лет.

У ее родителей, казалось, тоже была счастливая супружеская жизнь, но, как только Кэсси исполнилось восемнадцать лет, они разъехались и вскоре развелись.

— И они все еще счастливы?

— Да, — он положил руку на стол. — Послушайте, я же сказал, что не собираюсь обсуждать с вами мою личную жизнь.

— Прекрасно! Тогда я не расскажу вам о своей. — Она взяла еще салата. — Возможно, вы просто чувствуете себя неуверенно.

— Почему же?

— Потому что думаете, будто члены моей семьи, возможно, сделали более успешную карьеру, чем вы; у них более высокий коэффициент умственного развития, а социальное положение — намного выше, чем ваше. — Кэсси вздернула подбородок. Она может с чистой совестью говорить так о своей семье. Ее родители преуспевают, но они трудоголики, во всем добивающиеся совершенства, и время, которое они проводят вместе, заранее спланировано и для большей эффективности сведено до минимума.

Мэт поймал ее взгляд.

— Я не думаю, что все перечисленное вами является самым важным. Они счастливы?

Кэсси с преувеличенным вниманием занялась едой. Взяв бокал, она сделала большой глоток. Нет, они не счастливы. Но кто счастлив? Случайный прохожий на улице в эйфории, вызванной алкоголем или чем-нибудь еще? Мать с новорожденным младенцем на руках, еще не столкнувшаяся с реальностью жизни? Человек, который обрел надежду и понял, что сам он ничуть не изменился?

Она одернула себя. Так рассуждают се родители, но не она. То, что ее воспитывала супружеская пара с докторскими степенями по математике и естественным наукам, не дало ей никаких преимуществ, что бы они ни говорили. Да, у них есть деньги, положение и интересная работа, но в жизни должно быть что-то еще.

— Я затронул больное место?

— Отнюдь, — Кэсси принужденно улыбнулась.

Они заканчивали обед в молчании, которое становилось все более тягостным. Чем дольше Кэсси молчала, тем труднее ей было найти какую-нибудь тему для разговора и снова установить с Мэтом хоть какой-то контакт.

Кэсси положила вилку на тарелку с остатками пищи и вытерла руки горячей салфеткой, предложенной ей стюардом. Она подняла глаза и увидела, что Мэт снова наблюдает за ней. Кэсси бросила салфетку на стол.

— Итак, вы что-нибудь… скажете мне относительно моей каюты?

— Нет.

Она метнула на него недоброжелательный взгляд. Он испытующе смотрел на нее.

— Но вы же сказали…

— Вы пойдете со мной, и мы вместе все устроим. — Он поднялся. — И вам нужна какая-нибудь одежда.

Кэсси открыла рот. Она не находила слов.

— Но не воображайте, что во мне проснулось великодушие. Я просто не хочу, чтобы вы снова пришли и оторвали меня от работы.

Кэсси оцепенела. Ну и ну! Она резко поднялась.

— Тогда почему бы вам не вернуться к вашей драгоценной работе и не забыть о моем существовании?

Мэт жестом предложил ей пройти вперед, и они вышли из ресторана.

— Потому что, как вы выразились, моя мать хорошо воспитала меня, и я должен быть уверен, что вы ни в чем не нуждаетесь.

— Чтобы я не надоедала вам, — констатировала Кэсси, чувствуя на себе его пристальный взгляд.

— Вот именно.