Чучело и его слуга. Я был крысой

Он не знал, куда бежит. Обратную дорогу в угольный погреб он не помнил, а даже если бы и помнил, все равно не посмел бы туда вернуться. На самом деле во всем мире для него не осталось ничего, кроме вины и горя. Он так хотел быть хорошим мальчиком! Но, похоже, оказывался плохим всякий раз, за что бы ни взялся. Он не заслужил уютного сухого местечка, где можно свернуться клубком и уснуть. Он не имел права даже прошептать те слова, которые обычно повторял перед сном: «Боб и Джоан. Хлеб с молоком. Ночная сорочка. Уборная. Терпение».

Правда, он все равно попытался – но ничего не вышло. Вместо слов изо рта вылетали какие-то странные звуки – тихие вздохи, щелканье, шипенье. Роджер мог только притвориться перед самим собой, что они что-то значат.

Он вздохнул и зашагал дальше по темным улицам, пока не заметил под ногами решетку сточной трубы – точь-в-точь крысиный лаз, только впору человеку. Если он спрячется там, внизу, то больше никому не причинит неудобств и не сделает ничего плохого. Мальчик из него не получился – значит, надо снова стать крысой. «Кто родился крысой, тот крысой и помрет», – сказал ему Билли, и теперь Роджер понимал, что это, должно быть, чистая правда.

Он поднял решетку и скользнул в темноту.

Пара старых трамваев

Ярмарка отправилась дальше. Мистер Штоппор разобрал Жуткую Нору Мальчика-Крысы, а миссис Штоппор – при помощи конского волоса и клея – превратилась в Бородатую Женщину: какой-никакой, а все же источник дохода. Но через неделю она заявила, что с нее хватит: слишком уж чесалась эта фальшивая борода. И теперь мистер Штоппор пытался уговорить хмурую дочку Доджемса попытать счастья в роли Серпентины – Девушки-Змеи. Про Мальчика-Крысу уже и не вспоминали.

А Бобу и Джоан пришлось вернуться домой, потому что у них кончились деньги и нужно было немного подзаработать. Но через несколько дней они вернулись в городок, откуда уже уехала ярмарка, и продолжили поиски.

Они обошли все улицы и магазины, заглянули в каждый переулок, но все было напрасно. Вконец отчаявшись, старички решились на то, чего им делать совсем не хотелось: обратиться в полицию.

Но и от полиции не было прока. Дежурный сержант все записал и пообещал повесить плакат о розыске, но без фотографии, предупредил он, особо надеяться не на что.

Боб и Джоан отправились в Мемориальные сады – отдохнуть и немного перекусить (у них с собой были сэндвичи).

– Такое чувство, что мы уже никогда не отыщем бедного малыша, – вздохнула Джоан.

– Ничего подобного! – возразил Боб. – Мы обязательно найдем его. Не грусти, старушка! Знаешь что?

– Что?

– А вот что: сдается мне, у нас с тобой наконец появилась цель. Все эти годы мы просто тащились по одной колее безо всякого смысла, точно пара старых трамваев. Я не думал ни о чем, кроме каблуков, подметок да цен на кожу. Но когда этот мальчонка пришел и постучался к нам в дверь, меня словно встряхнуло. И теперь, когда он пропал, я не хочу просто вернуться в ту старую колею и тащиться по ней до могилы. У меня теперь есть чем заняться по-настоящему. Что скажешь, старушка? Ты со мной?

– Старый ты дурак, – сказала Джоан. – Тоже мне выдумал – трамваи! Кого это ты называешь трамваем? Сколько мы уже с тобой женаты, а? Спорим, не вспомнишь!

– Тридцать два года, – ответил Боб.

– Ага, все-таки помнишь, – усмехнулась Джоан. – И у тебя хватает совести спрашивать, с тобой я или нет? Если б я с самого начала не собиралась доехать с тобой до самого депо, меня бы с тобой давно уже не было, Боб Джонс! Когда ты говорил с этим Штоппором и сказал ему… когда ты ему это сказал… о господи…

И она немножко всплакнула, а Боб подержал ее за руку и подождал, пока она промокнет глаза.

– Когда ты сказал «наш ребенок», – продолжила она чуть погодя, – тут-то я и поняла, что – все! Я теперь пойду куда угодно и сделаю что угодно, лишь бы вернуть его домой. Но… Ох, Боб… ты и вправду веришь, что он раньше был крысой? Как это вообще может быть – чтобы крыса превратилась в настоящего мальчика? Так не бывает!

– Не бывает, – кивнул Боб. – По крайней мере, я о таком не слыхал. И в газете о таком не писали.

– Да ну тебя к черту с твоей газетой! Я просто хочу понять, что же на самом деле с ним случилось! Ведь он же не врал нам?

– Нет. Он честный малый. По-моему, он вообще не умеет врать. Даже когда он делал что-то плохое, всегда признавался сразу. Да и то было не что-то плохое по-настоящему, а просто… ну, такое, что может натворить маленький, ничего не понимающий зверек.

– Вроде крысенка, – подхватила Джоан.

– Вот именно. Крыс я не люблю, врать не стану. Но ведь они совсем не такие жестокие и испорченные, как некоторые люди. Просто они крысы, и повадки у них крысиные.

– Как и у Роджера. Крысиные повадки, – повторила Джоан и шмыгнула носом. – Ну, мне уже полегче. Но сколько же с ним беспокойства…

Злобный горбун – исчадье ада

Боб говорил, что читает газету только ради спорта, но на самом деле он не пропускал и заметок о победителях лотереи, о всевозможных скандалах и убийствах – точь-в-точь как сотни и тысячи других читателей газет.