Чудеса Дивнозёрья

– Да-да, представьте меня ведьме, пожалуйста! Я готов пройти собеседование. Выполнить тестовое задание, если понадобится. Может, она меня какой-нибудь другой колдунье посоветует, если у вас все вакансии заняты?

– Её нет дома. Приходи в понедельник. А пока проваливай.

Пушок утянул полупустую мисочку с молоком у Вениамина из-под носа. Да, это было грубо, но вообще-то лысый Веник и не такое заслужил! Между прочим, у них с Ночкой тут свидание было, а он свалился как снег на голову и всё испортил.

Но было поздно: подруга уже расчувствовалась:

– Как можно выгонять гостя на ночь глядя?! Раз ты такой вредный, я тоже улетаю!

– Ты? Вместе с этим крокодилом морщавым?! – ахнул Пушок.

– От крокодила слышу, – флегматично отозвался Вениамин.

Ишь, развесил свои уши-локаторы!

Вообще Пушку стало немного совестно. Ревность ревностью, но Тайка всегда учила, что людям надо помогать. А коловерши ничем не хуже людей, местами лучше! Даже лысые.

– Ладно, оставайся. Воскресенье как-нибудь переживём вместе, а там уже моя ведьма приедет, разберётся.

Не удержавшись, Пушок всё-таки выделил слово «моя».

– Спасибо, – сдержанно поблагодарил лысый Веник. Зато Ночка просияла и даже лизнула Пушка шершавым языком в щёку:

– Молодец! Я знала, что в душе ты миляга, хоть и пытаешься казаться врединой!

Пушок открыл рот и сразу же закрыл его. Потому что – ну а что тут ещё скажешь? Вроде и похвалили, а вроде и нет. А от дурацкого слова «миляга» очень уж веяло, как нынче модно говорить, френдзоной – Пушок про это в интернете читал. Это когда ты вроде как у своей зазнобы запасной вариант – сойдёшь, если никого получше не сыщется. Обидное, в общем, положение.

Хорошо, что Ночка не подумала, будто он раздобрился, потому что не захотел оставаться дома один после просмотра ужастиков. Себя Пушок, к сожалению, так легко обмануть не мог: он-то знал, что именно страх стал решающим…

Заснуть удалось только под утро, когда рассвет разогнал тьму и ночные кошмары. Пушок свернулся калачиком на разбросанных по полу одеялах и счастливо засопел (ему снились Тайкины пироги с вишней), а когда проснулся (потому что даже во сне пироги имели обидную привычку заканчиваться), время уже перевалило далеко за полдень. За окном было серо, тоскливо, мелкий дождь барабанил по стёклам. Даже и не скажешь, что май на дворе…

С кухни доносились голоса и смешки, звон посуды и шум льющейся воды. Расправив крылья, Пушок с наслаждением потянулся, облизал лапы, протёр заспанные глаза, вымыл усы и пригладил растрепавшуюся за ночь шерсть. Теперь, когда утреннее умывание состоялось, можно было и позавтракать – в животе уже урчало и под ложечкой сосало от голода. Еле волоча лапы по дощатому полу, он вышел на кухню и обомлел: Ночка, сидящая прямо на столе (ох и влетело бы ей, если бы Тайка увидела!), дожёвывала последний кусок колбасы из пачки с нарезкой. Но это было ещё не самое страшное! Рядом с его дорогой подругой прямо на белой (когда-то) скатерти вальяжно развалился ненавистный Дымок. Рожа лохматого негодяя была вся перемазана в сметане, даже с усов свисали белые капли.

– Здаров! – Завидев Пушка, незваный гость махнул лапой, открывая взгляду здоровенную дырку на скатерти. Надо ли говорить, что ещё вчера никакой дырки тут и в помине не было? А всё потому, что некоторые дикие коловерши не стачивают когти!

Пушок скрипнул зубами от досады:

– А ты здесь что забыл?

– Дык это, Ночка сказала, тут у вас вечеринка.

– Но сейчас утро!

Дымок, ничуть не смущаясь, пожал плечами:

– Ну тады утренник. Чё зря орать-то?

В раковине звякнуло, и из-под горы грязной посуды выбрался белый с серыми пятнами пушистый толстяк, чьего имени Пушок не знал. Из пасти этого незнакомого коловерши, словно сигара, торчала варёная сосиска.

– Это ещё кто?

– А, это Жорка-обжорка. Братан. Он со мной. А вообще – из Михайловки.

– Кто ему разрешил взять мою еду?!

Сердце Пушка сжалось и пропустило удар, когда Жорка, точно заправский пылесос, всосал остаток сосиски, нервно икнул и только потом выдавил из себя:

– Э-э-э, здрасьте.

Гора посуды накренилась под Жоркиной могучей тушей, он неловко взмахнул лапами и шмякнулся макушкой о клапан рукомойника. Незваного гостя окатило холодной водой, и Пушок почувствовал себя немного отмщённым. До той поры, пока не заглянул в совершенно пустой холодильник.

– Вы что, вообще всё сожрали?! – ахнул он, вытаращившись на пустые полки. – Даже мороженое?

– А тебе чё, для корешей жалко? – надулся Дымок.

А Ночка, смутившись, пробормотала себе под нос:

– Ой, как неловко вышло-то…

– Щас я вам покажу «неловко»! – Пушок в ярости захлопал крыльями и затопотал передними лапами. – Устроили тут свинарник!

– Коловершник, – обиженно поправил его Жорка-обжорка, поудобнее умащиваясь в раковине. – Мы же коловерши, а не свиньи какие-нибудь.

Любимое Тайкино блюдечко с голубыми цветочками (ещё бабушка дарила), не выдержав соседства с громадной меховой задницей, треснуло пополам. Одна половина так и осталась лежать в раковине, а вторая, упав на пол, разлетелась вдребезги.

– Так. Хватит. Проваливайте! Где веник? – заорал Пушок, бешено вращая глазами.