Чудеса Дивнозёрья

– Детектив Пушок готов к оперативному выезду. То есть вылету! – Коловерша взмахнул крыльями.

– А детектив знает, где искать злоумышленников? Лес-то большой, – прищурился Никифор.

Пушок повесил нос:

– Э-э-э… Никак нет. Но Тая знает. Правда, Тай? У нас же есть шапочка. Значит, чтобы найти владельца, нужно какое-нибудь заклинание.

Коловерша не ошибся, такое заклинание в бабушкиной тетрадке и впрямь было. Только на страницу что-то капнуло, и чернила растеклись. Там, где слова нельзя было прочитать, Тайке пришлось импровизировать.

Она взяла блюдце, положила на него колпачок, свежее румяное яблоко и заговорила нараспев:

– Покатись-ка, яблочко, сделай круг – ни снегов не бойся, ни лютых вьюг. До того, кто прячется, дотянись. Потерявший шапочку – появись!

Никифор одобрительно крякнул, когда по фарфоровой поверхности пошла рябь, а затем показались очертания заснеженных деревьев. Жаль, этим всё и ограничилось.

– Наверное, я что-то не так сделала… – вздохнула Тайка.

– Или шуликуны слишком хорошо прячутся. Наколдовали себе защиту, панимашь! – Домовой погрозил блюдечку пальцем.

– А что думает господин детектив?

– Я?.. – Пушок закашлялся, подавившись яблоком.

– Господин детектив материалы дела жрать изволит! – хохотнул Никифор.

– Я подумал, оно больше не нужно, – сконфузился коловерша. – Кстати, вон то дерево кажется знакомым.

Он ткнул когтем в уже начавшее исчезать изображение.

– Ой, и правда! – захлопала в ладоши Тайка. – Это же раздвоенная сосна. Мы там летом грибы собирали!

– Там и перекрëсток лесных дорог, и ручей рядом. А шуликуны и то и другое любят. Уже можно объявить оперативный вылет? – Пушок дождался кивка от Тайки и на радостях пробуксовал когтями по полу. – Ух-ух! Погнали! Колпачок не забудь! Будет чем выманивать гада из сугроба. Возьмём его тëпленьким!

* * *

До раздвоенной сосны пришлось идти на лыжах. Это Пушку легко – раскрыл крылья и полетел, а Тайке пришлось пробираться по настоящей снежной целине. Пока они шли, наступили сумерки. Но коловерша сказал, что это даже хорошо: шуликун ни за что не покажется при свете дня.

– А ты уверен, что он захочет вернуть свою шапку?

Тайка с сомнением огляделась. Свежие сугробы пестрели птичьими следами. Как угадать, под которым из них прячутся вредные воришки?

– Конечно, захочет. Он что, дурак – зимой без шапки ходить? – фыркнул Пушок.

Жаль, Никифор с ними не пошёл – предпочёл остаться в тепле. Тайка сейчас не отказалась бы от его мудрого совета. Она ведь совсем не знала, как вести себя с шуликунами.

– Просто положи вещдок на сугроб и смотри в оба, – зашептал коловерша, щекоча ей усами ухо. – Я в прошлый раз негодяя так же поймал.

– У вас же снега вроде не было?

– Так они и в землю закопаться могут. Как кроты.

– Ладно, убедил.

Тайка положила колпачок на сугроб и затаилась. Ждать пришлось недолго – она даже замëрзнуть не успела. В сугробе вдруг протаяло круглое окошко, из которого высунулось сморщенное курносое личико.

Больше всего Тайку поразили высокий лоб и остроконечная лысая макушка шуликуна. Так вот почему они колпачки носят, оказывается!

– Ой, фапофка нафлась! – возликовал воришка. (Интересно, они все шепелявят или только этот?)

Но стоило ему протянуть к колпачку руку, как Пушок прыгнул. Ловко и бесшумно – так умеют только коты и совы. Не зря коловерша обладал чертами и тех и других.

«Ишь, охотник!» – мысленно восхитилась Тайка.

В тот же миг шуликун истошно заверещал – аж уши заложило:

– Караул! Убифают!!!

– Ну-ну, не преувеличивай, – поморщился Пушок, крепче сжимая в когтях добычу.

– Ты мне кафтан помнëф!

– И не только кафтан. А ну, возвращай новогоднее настроение в Дивнозëрье, слышишь?

– Не полуфится… – Шуликун хлюпнул носом. – Я его детфоре уж раздал. Обратно не заберëф.

Тайка шагнула ближе:

– Какой такой детворе?

Шуликун вздрогнул, заметив её, но, быстро взяв себя в руки, затараторил:

– Фуликунятам маленьким. Фтобы у них Нофый год был хорофым и фястлифым. Фмотри!

Он свистнул так, что с сосновых лап упали хлопья снега. А Тайка ахнула, потому что на её глазах сугроб вдруг стал прозрачным. А под ним – кто бы мог подумать! – оказался шуликуний домик.

В комнате с круглыми окошками у камина на кресле-качалке сидела маленькая сморщенная бабушка и вязала носки. Матушка с тройняшками-шуликунятами наряжали ëлку льдинками и лесными корягами. Макушку украшал вмороженный в лëд алый листик клëна. Стол, сделанный из спиленного пня, ломился от яств.

– Низя лифать дефей праздника! – всхлипнул шуликун.

– А других, значит, можно? В Дивнозëрье тоже есть дети, и в этом году у них не будет новогоднего настроения.

– А у моих дефей его не было многие годы.

Шуликун выдавил слезу. Не поддаваться было сложно, но Тайка не отступала:

– Почему бы нам просто не поделить новогоднее настроение, чтобы всем хватило?

– Ты дурофка? – скрипнул зубами шуликун. – Это же тебе не апельфин. На дольки не поделиф. Да и толку от этих долек…