Чудеса в решете

— Ты только что всем говорила, что меня обманул жулик. — Антон не на шутку рассердился. Когда его обвиняли в глупости, он всегда сердился, не показывал этого начальству, но остальным спуску не давал. Он знал свои недостатки, но откровенной глупости среди них не было. По крайней мере он так считал. — Если меня так легко обмануть и подсунуть трех стариков вместо молодых рабов, стало быть, я недоумок. Все просто. А теперь послушай меня. Я дал тебе право сидеть рядом с собой, но не давал права обсуждать мои решения и отменять их. При отце вы не смели даже клопов потравить. А теперь ты так осмелела, что отменяешь мои решения. — Антон, не в силах остановиться, завелся. — Мне вернуть тебя опять в кухарки?

— Простите, милорд, я была неправа. Я не знаю, как это случилось… — Франси уже беззвучно плакала и была так искренна в своих чувствах, что Антон проникся к ней жалостью.

— Ладно. Прощаю, Франси. А теперь я тебя познакомлю с нашим приобретением. Это мастер-гладиатор. Я не знаю его имени, но он достоин уважения, потому что смог дожить до старости и сохранить чувство собственного достоинства. Он не стал себя выкупать у алчного хозяина арены, потому что считал, что свободу заслужил.

— Я правильно понимаю? — обратился Антон к гладиатору. Тот вскинул подбородок и посмотрел прямо в глаза молодому хозяину.

— Все верно, господин, — ответил он.

— Это ученый грек, который обладает обширными знаниями и тоже достоин уважения за свою ученость. Он честен и требователен, потому его и продали.

— Верно говорю? — Антон посмотрел на крупного черноволосого мужчину с проседью.

— Верно, господин.

— А это мастер-краснодеревщик. У него больные руки, которые ты вылечишь. Хозяин не стал тратиться и лечить его артрит, он просто его продал.

Всем им я дам свободу. Они это заслужили. Пусть не у меня. Я только хочу, чтобы они у меня поработали.

— Если захотите остаться навсегда в моем замке, — он повернулся к троим рядом стоящим мужчинам. — Вы ни в чем не будете знать нужды и будете свободными. Захотите уйти — сможете уйти через два года куда захотите.

— Ты, хозяин, правда дашь мне свободу? — спросил стоявший насупленным гладиатор. Он, набычившись, недоверчиво смотрел исподлобья.

— Да, дам.

— И что я должен буду делать?

— Учить меня владеть тем оружием, которым владеешь сам, и тренировать мою маленькую дружину из крестьянских сынов.

— А как же тогда твои слова, что мы мусор?

— А ты не понял? — спросил насмешливо грек. — Господин так сбивал нам цену.

— Господин, — обратился он к Антону. — Если вы сделаете меня свободным, мои знания и опыт послужат вам.

— Договорились. Тебя как зовут, грек?

— Аристофан, мой господин. Я не грек, я эгеец. Наш полис стоит на берегу Эгейского моря, и поэтому нас часто называют просто греками. Хотя такого народа, как греки, нет.

— А страна такая есть? — спросил, улыбаясь, Антон. Он уже почувствовал ученость грека на себе.

— Страна есть. По названию полуострова.

— Ну и хорошо. Я знал такую страну, как Германия, где жили одни немцы.

Грек упер взгляд в небо и задумался. Пользуясь его молчанием, гладиатор произнес:

— Я тоже готов служить вам, господин.

— А ты? — Антон спросил у замершего краснодеревщика. Тот вздрогнул и замялся.

— Я… я…

Грек отвесил ему подзатыльник.

— Не мямли!

— Я к-к-к-как все! — заикаясь, ответил тот.

— Понятно. Осталось разобраться с освобожденными женщинами востока.

Он подошел к замершей кучке женщин. Они цеплялись руками друг за друга и, прикрывшись платками, смотрели на представление, которое устроил Антон, худыми замученными зверьками.

— Так, Зульфия! Зухра! Зарида!.. — вспомнив кино «Белое солнце пустыни» насмешливо проговорил Антон. Две женщины, стоящие первыми, вздрогнули. Та, что стояла впереди, прикрывая своим телом других, неожиданно спросила на общеимперском:

— Откуда, господин, знает наши имена?

— Мгм. Не дуры, значит, — вслух удивился Антон. — Притворялись. Имена узнать нетрудно. Мне их сообщил… в общем сообщило Белое солнце пустыни. Но то, что вы говорите и понимаете имперский язык, я не знал. Гюльчатай среди вас нет?

— Не-ет, — неожиданно в один голос заревели женщины. — Она померла-а.

Оторопели все, в том числе и Антон. Он просто пошутил, а оно вон как вышло.

— Так! Отставить плач! — скомандовал Антон, и плач мгновенно прекратился. — Что вы умеете делать?

— Мы можем ткать ковры, ткани. Шить одежду. Пасти верблюдов, готовить мансаф[19], играть на думбеке и на удде…[20]

— Хорошо, ткачихи мне нужны. Купим вам ткацкие станки… и все, что нужно.

Замуж хотите?

— Хотим! — хором воскликнули пять женских ртов.

— Хорошо работайте — и купите себе мужей. Каких выберете.

Антон оглянулся и увидел удивленные широко раскрытые рты всех, кто слушал это представление. В том числе и надсмотрщика. Он опомнился первым.

— Я их забираю! — воскликнул он.

— Пшел вон, пес смердящий! — кинул в его сторону Антон. — Нето шеру на ужин отдам. — Надсмотрщик посмотрел на показавшего в смехе зубы шера и поспешил ретироваться.

— Забирай, Франси, пополнение и определи их на ночевку. Деньги у тебя еще остались?

— Практически нет, — ответила она.