Чудеса за третьей дверью (СИ)

К изумлению Степана, плотик послушно заскользил к центру пруда, будто его тянули на верёвочке. Позади сооружения расступалась и немедленно смыкалась обратно ряска. Секунда-другая — и пирог, и ленты исчезли в седых клочьях тумана. Затем вдруг раздался громкий всплеск, как если бы плеснула, играя, большая рыба.

— Дар принят, — удовлетворённо сказал Руй.

— Ну вот и славно, — подытожил Дуфф. В голосе его слышались явственные нотки облегчения. — Я бы сейчас…

Плеснуло снова, совсем близко от берега. Все трои уставились на пруд.

Из воды, будто медленно делая шаг за шагом, поднималась девушка. Худенькая, с тонкими чертами лица — маленький вздёрнутый носик, небольшой, изящно очерченный рот — она совсем не выглядела опасной, скорее хрупкой. Длинные зеленоватые волосы окутывали девушку, словно покрывало, спускаясь до талии. Степан встретился с ней глазами — и уже не смог отвести взгляд. Большие глаза русалки казались бездонными, они были чернее ночи; и где-то там, в глубине темноты, растекалась безмерная печаль.

Показавшись из воды по пояс, русалка остановилась. Дуфф судорожно сглотнул. Руй замер с рукой в кармане: перед выходом из дома он спрятал туда маленькую веточку рябины. Девушка спокойно стояла, разглядывая человека, и, казалось, даже не замечая замерших по бокам от него фейри. Степан стянул с головы шапку и слегка поклонился:

— Доброй ночи, мадемуазель, — хрипло пробормотал он.

Ещё мгновение-другое ничего не происходило, а затем уголки губ русалки дрогнули, и она улыбнулась. Дуфф ошеломлённо выдохнул. Руй открыл от удивления рот.

Девушка резко отступила назад, и туман словно поглотил её. По поверхности пруда пробежала крупная рябь, снова что-то громко плеснуло, и в отдалении, ближе к старой мельничной плотине, рассыпался, растаял в ночной тишине девичий смех.

— Ты когда-нибудь такое видел? — спросил лютен у гоблина.

Тот медленно покачал головой:

— Я о таком даже не слышал!

* * *

— Объясните толком, что это сейчас было, — Степан сидел во главе стола, а фейри, устроившись по бокам от него, то ли с подозрительностью, то ли с опаской, рассматривали человека.

— Хозяин, скажите, а вы когда-нибудь ранее практиковали волшебство? — поинтересовался Руй.

— Ты про то, что получилось с плотиком?

— Ну, в том числе.

— Никогда. Я вообще-то собирался просто подтолкнуть его какой-нибудь палкой.

— Да шут с ним, с плотиком! — вмешался гоблин. — Тут я как раз не удивлён, слово оно и есть слово. Но вот русалка, выходящая поздороваться с человеком… — он в замешательстве сделал большой глоток из чашки с чаем, закашлялся, и Степан, действуя автоматически, осторожно похлопал Дуффа по спине. — Спасибочки, — просипел тот.

— Я не понял, что не так с русалкой?

Руй вертел перед собой на столе собственную чашку с таким старанием, что чай в ней уже закручивался в маленький водоворот:

— Духи воспринимают мир иначе, чем мы, смертные. И чувствуют тоньше. Она почувствовала что-то в вас. Что-то такое, что показалось ей достаточно веской причиной для личного знакомства.

— Если б она тебя просто затащила в воду и попыталась утопить — дело понятное. А о таком я ещё не слыхал, — подтвердил Дуфф. — Обычно духи просто принимают дары, и на этом вопрос улажен. Ну, в большинстве случаев. А такое внимание — это…

— Это знак уважения, хозяин. Большого уважения.

— Знать бы, чем я его заслужил, — растерянно пробормотал Степан.

— Ну, вы, как минимум, владеете словом, — пожал плечами Руй.

— Вот опять. Что за слово вы всё время вспоминаете? Кстати, что вообще под этим подразумевается — владение словом?

— Подразумевается, что сказанное тобой в определённых обстоятельствах имеет вес. Реальную силу, — Дуфф говорил медленно, то ли тщательно формулируя мысль, то ли не желая сказать лишнего. — Ну, и прилагающуюся к этому ответственность, — закончил он.

— И из того, что сегодня ночью русалка лично приветствовала меня, выходит…

— Что это серьёзная сила. И серьёзная ответственность, — подытожил домовой.

Глава 7. В библиотеке

Дождь начался около трёх часов ночи, и к рассвету превратился в настоящий ливень. Сразу стало понятно, зачем дядя Этьен держал на крючках у входной двери целую коллекцию рыбацких плащей — только закутавшись в такой с ног до головы, можно было ненадолго выскочить наружу.

Степану пришлось с десяток раз пробежаться до дровницы и обратно, а заодно поправить регулятор в котельной: из-за холода и резко выросшей влажности во всех комнатах башни начало ощутимо тянуть сыростью. Гоблин хотел было помочь, но даже в самом маленьком из дождевиков он выглядел как король в мантии, волочившейся следом по грязи. О том, чтобы тащить вместе с плащом ещё и дрова, не могло быть и речи.

«Интересно, во что мне станет такой обогрев в платёжках. Хотя… Лучше уж платить, чем потом делать ремонт из-за плесени», — Степан свалил очередную охапку дров в гостиной и заметил дремавшему в кресле домовому:

— Хотел бы я, месье Руй, управлять камином по щелчку пальцев, как вы.