Чудо для Алисы

«Понимаю ли я? Понимаю…»

– Ничего страшного, я не тороплюсь, – натягиваю на лицо улыбку.

– Итак… – Алла взмахивает накидкой ярко-синего цвета с логотипом «Римма» и накрывает меня, высвобождая косу. – Самойлова будет довольна, – глаза Аллы неприятно блестят.

– Можно сделать каре?

– Нет, дорогуша. Самойловой нужны все волосы. Или короткая стрижка, или… – она наклоняется, обдавая меня запахом дорогих духов.

– Стригите! Только деньги мне нужны сегодня.

Алла облизывает нижнюю губу и взмахивает ножницами…

Бреду из салона, чувствуя невероятную легкость в теле, чего не сказать о душе.

«Богдаша так хотел жениться, что согласился на свадьбу в Новый год, представляешь?»

«После свадьбы мы едем в теплые страны на отдых. Хочешь, покажу купальник, который заказала?» Зачем мне это знать? Мы лучшие подруги? А она все говорила и говорила, и чикала ножницами возле уха.

Мне плохо, душно, больно… Медленно опускаюсь на ледяную лавочку автобусной остановки и остервенело разматываю шарф. Морозный воздух остужает меня, забирается глубоко в легкие, вытравливая слабость и наваждение. Мне заплатили, и это главное. Пропускаю автобус и бреду среди домов в поисках аптеки. Я давно не испытывала такой радости и облегчения, отвечая на вопрос фармацевта: «Вам весь курс?»

– Лис, дорогая, все в силе? – звонок Мирослава застает меня врасплох. Прячу упаковки лекарств в рюкзак и торопливо отхожу от кассы.

– Да, Мир. Все, как договаривались. (Кроме Любы, которая станет для парня сюрпризом.)

А для тети сюрпризом станет моя новая стрижка…

Глава 17

Богдан

«Ветхие перекрытия обрушились в здании женской консультации. Под обломками пострадали десятки беременных женщин, есть погибшие. Точное количество жертв устанавливается», – звучит со всех телеэкранов. Четыре дня я не мог встретиться с Миром. Боголюбов оперировал сутки напролет, за считаные дни выросший из неопытного ординатора во врача.

– Привет, Богдан, – Мир плюхается на прогретое сиденье Бэна и устало откидывает голову. – Я чувствую себя, как на войне. Ни за что не угадаешь, сколько я провел операций сегодня?

Мне хочется поддержать его, ободрить. Выжигающая душу ревность отступает, заполняя ее стыдом.

– Сколько?

– Шесть, – вздыхает он. – А вчера двенадцать. Поедем поужинаем, брат? Хочу отвлечься. Не против шумного места?

Боголюбов предпочитает молодецкому сну шумную компанию? Это вполне в его репертуаре. Мы молчим по дороге в модный ресторан. Я поглядываю на Мира, опасаясь, что он заснет под мерное урчание Бэна, а мне придется часами возить его по городу, но Боголюбов сбрасывает дремоту и достает из кармана телефон. Его пальцы проворно щелкают по клавиатуре, а довольное лицо освещается подсветкой экрана.

«Переписывается с Алисой», – ревность разрастается в груди, как снежный ком. Очевидно, собеседник Мира пишет что-то смешное, потому что на лице засранца Боголюбова расползается глупая улыбка мистера Бина.

Крепче сжимаю руль Бэна, усмиряя полыхающий внутри пожар. Мысли об Алисе не отпускают, думаю о ней каждую секунду…

– Рябина, ты похож на кипящий самовар. Скажи уже что-нибудь, – не отрывая улыбающейся рожи от экрана, произносит Боголюбов.

– Как-то быстро ты переключился, – в моем голосе звучит укор.

– Врачу нельзя быть слишком чувствительным, распускать нюни. Я хорошо делаю свою работу, оставляя голову холодной, – продолжая строчить сообщения, отвечает Мир.

– Прямо робот Вертер, – вздыхаю я.

– Рябина, не стесняйся, спроси меня об Алисе и нашем свидании.

– Я позвал тебя по делу, Мир. Несомненно, оно связано с Алисой, но…

– Приехали, – Боголюбов отрывается от телефона и сует его в карман. – Богдан, давай я брошу что-нибудь в свой пустой желудок и все расскажу тебе.

Я сворачиваю на перекрестке и сразу же паркуюсь возле углового здания. Парковка полностью заставлена машинами, на окнах ресторана мелькает ярко-красная подсветка. Боголюбов жадно закуривает. Как бы он ни хорохорился, щеголяя своим профессионализмом и «холодной головой», я вижу, что ему плохо.

– Не ел нормально три дня, – Мир откусы-вает кусочек от сочного стейка и смачно жует. – Говори, Рябина, что хотел. Я не железный, у меня глаза слипаются.

Я рассказываю ему о пропавшем отце Алисы, внезапно появившихся у меня связях в прокуратуре, предварительном расследовании и экспедиции.

– Если вы встречаетесь, убеди ее не ехать. Давай поедем в Грузию вместе? Как смотришь на это?

При упоминании Алисы лицо Мира проясняется, он откладывает приборы и мечтательно произносит:

– Рябина, у нее теперь стрижка… Я ничего сексуальнее в своей жизни не видел! Тонкие плечи, красивая шея… Чуть свитер слюнями не закапал! А буфера… Черт! – Боголюбов растопыривает пальцы и прикладывает к своей груди. – Там даже не тройка, Богдан, там хорошая…

– Хватит! – Я с силой ударяю по столу. – Зачем ты мне говоришь об этом? – В одурманенную ревностью голову доходит наконец смысл слов Мирослава. – Как стрижка? Алиса все-таки продала волосы? Как же так?