Чудовище

На этот раз меня не отвлечь. Я буду делать то, для чего создана.

Спасу девочек и никогда больше не подойду к Рену.

В последние несколько дней я не бывала в окрестностях дворца, но сегодня осмелела. Встреча с Бату прибавила мне храбрости. Никакой мальчишка не помешает мне сделать все, что нужно, во исполнение долга, а отец говорит, что нам полезно будет знать, как обстоят дела у короля и у его совета.

В записке, которую я запомнила наизусть, говорится: «Пусть наутро Д. возвращается на исходную позицию».

Я все гадаю, кто же такой — или что же такое — этот Д. и где у него исходная позиция, но чтение между строк — не моя сильная сторона.

А вот спасать попавших в беду девиц — это мое.

Я думаю только о деле и оказываюсь у тюрьмы быстро, как никогда. Спрятавшись в тени, я закрываю глаза и пускаю в ход обоняние, чтобы понять, сколько там сегодня стражников. Я чую, что в соседнем доме разожгли очаг, чувствую липкий запах спящих в темнице детей и плывущий в воздухе аромат роз. Запах стражников — терпкий, грубый, смесь пота и неотвязного страха.

На миг мне кажется, что я чую запах Рена — аромат свежевыпеченного хлеба, — но он почти сразу меркнет, и я не успеваю понять, не почудилось ли мне. Я встряхиваюсь. Сегодня он ко мне в мысли не влезет. И никогда больше не влезет.

Стражник у парадного входа дремлет стоя. Я слежу за ним несколько долгих вдохов. Он не шевелится, и тогда я с легким шелестом перелетаю на крышу тюрьмы, сдвигаю черепицы и проникаю через отверстие внутрь.

Наполняющий тюрьму отвратительный запах — как удар о стену, но я преодолеваю себя. Девочкам с каждым днем все хуже. Гнусное заклятие болезни висит в воздухе, словно туча жужжащих насекомых. От стены отделяются двое стражников и бросаются на меня; я ныряю между ними и жалю обоих, одновременно срывая с пояса склянку с сонным порошком. Распахивается дверь темницы, выбегают еще стражники — больше обычного. Должно быть, одинокий караульный был поставлен у входа специально, чтобы усыпить мою бдительность. Я швыряю склянку на пол, зелье поднимается облачками и усыпляет добрую половину стражников. Оставшиеся выдерживают дольше, чем я думала, и бегут ко мне. Правда, добегают только двое — остальных отцовский порошок валит с ног. Я шиплю, выпускаю когти и жалю двух оставшихся слуг колдуна. К моему огорчению, один из них успевает-таки рассечь мне мечом плащ. Завтра придется зашивать, ну а сегодня надо думать о девочках.

Я обвожу взглядом комнату, высматриваю койку рядом с той, с которой я забрала девочку вчера, и замираю.

Там, на койке у самой двери, лежит девчонка, которая украла у меня Рена.

На минуту я забываю дышать.

Она очень хорошенькая, несмотря даже на бледность. Золотые кудри разметались по подушке, но лицо, вчера такое красивое, сегодня обезображено красной сыпью, которая поднимается от шеи к щекам, а на тыльной стороне изящных ладоней вздулись нарывы. Странно, но при всем при том она по-прежнему похожа на ангела. Может быть, поэтому Рен ее и выбрал? Она светлая и простая, а я темная и непонятная.

Теперь я понимаю, что значит «ненавидеть». Я ненавижу эту девчонку. Мне противно вспоминать, как смотрел на нее Рен. И как она смотрела на него. Я ненавижу ее за то, что не могу не воображать, как он показывает ей все те тайны Брайра, которые прежде показывал мне.

Что же мне теперь, спасать ее? Как решить? Я могу рассказать Рену, что спасла его девицу, и он окажется у меня в неоплатном долгу. А девчонка избежит лап колдуна, мук и ядов.

И станет жить далеко, в прекрасном и счастливом королевстве. Далеко-далеко от Рена.

Искушение сильное, ничего не скажешь. Но если я брошу ее тут, то она пропадет из жизни Рена навсегда.

Это искушение еще сильнее.

Рену будет больно. Если он ее любит, его сердце будет разбито. Но я этого не вынесу. Мне невыносима сама мысль о том, что он хоть на секунду ощутит эту боль. Пусть я ему безразлична, но он-то крепко засел у меня в сердце, хочу я того или нет.

Да, он меня бросил, но я не могу заставить его страдать.

Я должна спасти эту девочку.

Быстро, чтобы не успеть передумать, я хватаю свою добычу и бегу прочь из темницы.

Имея на руках такую ношу, я совсем не хочу сталкиваться с Реном. Я стремительно выбираюсь на край крыши и лечу домой, обуреваемая противоположными чувствами — удовлетворением от осознания того, что поступила правильно, и горечью, вызванной тем, что теперь я потеряла Рена навсегда.

День сорок третий

Отец велел не беспокоить девочек, но сегодня я не могу держать себя в руках. В комнате на верхушке башни сидит и рыдает та самая девчонка, моя соперница. Я не спала всю ночь — меня терзали любопытство и неприязнь.

С одной стороны, мне хочется знать, кто эта девчонка, что так легко увела у меня Рена. Да, она красивее меня, но чем еще она его взяла? Что-то я не припомню, чтобы Рена легко было очаровать хорошеньким личиком.

На самом деле я думала, что он очарован мною.

Оказалось — нет.