Чудовище во мне

– Вчера, когда я спросил, не считаешь ли ты, что смерть пианиста связана с бриллиантами, ты ответила, что не знаешь, у тебя появились какие-то новые идеи? – спрашивает Кевин.

Мы все еще сидим в кафе и боремся со сном большими кружками с кофе.

– Что-то в этой истории не сходится, только никак не могу понять что. Я уверена в том, что правильно выделила фигурантов этого дела. Его убийство было спланировано кем-то из самого близкого круга, но те, кто идеально подходят под профиль, по тем или иным обстоятельствам вне подозрений… а это тупик.

– Наверное, мы что-то упускаем…

– Знаешь, как-то во время одно из сеансов Эмили Стивенс мне сказала интересную мысль, будто для семьи Моррис смерть Пола – все равно что счастливый лотерейный билет, и они не станут подвергать сомнению свою удачу. Она имела в виду прежде всего деньги, но что если смерть Пола дала кому-то какое-то иное преимущество?

– Если это так, ты это поймешь. Ты только вчера вернулась… тебе нужно время прийти в себя.

– В этом-то и проблема, у меня нет этого времени.

– Не говори ерунды, мы ищем не серийного убийцу, а какого-то психопата, одержимого жаждой мести. Он не ведет охоту на кого-то еще.

– Да, это дело не похоже на то с Профессором – отвечаю я, чувствуя неприятную горечь во рту. – Вероятность того, что он выслеживает очередную Одри Зейн ничтожно мала, но ты забываешь про Эмили и ее ребенка. Я обещала ей помочь.

– Обычно ты не даешь обещаний, которые не можешь сдержать.

В этом простом замечании я чувствую скрытый подтекст. Да, сейчас не та ситуация, чтобы напоминать мне об обещании, которое я дала ему неделю назад, но я не забыла тот букет цветов, с которым он встречал меня у дома вчера. Он выжидает удобного момента, чтобы снова пойти в атаку.

– Она еще не родила, а значит, шанс все еще есть, – отвечаю я, делая вид, будто мы все еще говорим про Эмили Стивенс.

Несколько секунд Кевин смотрит мне прямо в глаза, точно пытается этим безмолвным взглядом сказать все то, что боится выразить словами. Мне становится не по себе и, взяв кружку с кофе, я делаю большой глоток. Кевин поднимает глаза к телевизору, точно там появилось что-то достойное его внимания.

– О, смотри, а вот и реклама предстоящего концерта, посвященного памяти нашего пианиста, – говорит Кевин, указывая пальцем на экран. – Как там говорят, король умер, да здравствует король?

Я оборачиваюсь на экран и вижу Эдварда Морриса, одетого в красивый белый фрак, облокотившись на рояль, он смотрит в камеру с легкой улыбкой на губах, а глаза при этом горят огнем.

– Да, похоже, Пол подвел только Джейкоба, отказав спонсировать его безумную идею с открытием книжного магазина.

– Выходит, что так, Пол умер, а Гвен, как и мечтала, открыла свою пекарню, да и дядя, все это время находившийся в тени, что говорится, выиграл джекпот. А я тебе говорил про Гвен. Кто знает, может быть, Эй Джей – не единственный странный знакомый ее мужа, – говорит Кевин, жестом показывая официантке принести счет.

– Может быть, и так, но у нее характер не тот… – тяну я, выглядывая в окно. Боковым зрением я вижу, как Кевин говорит о чем-то с официанткой, достает свой бумажник, я их не слышу, продолжая мысленно прилаживать Гвен под имеющийся профиль. Тот, кто это задумал, должен был ненавидеть Пола. Он должен был быть одержим местью, желанием проучить. Но за что мстить Гвен? За что она могла так сильно возненавидеть брата, с которым была так близка? Нет… но у нее теперь есть пекарня. Как это может быть связано? Пол не дал ей денег, но и отец бы этого не сделал, особенно учитывая инцидент с кражей его обожаемой шкатулки. Нет, нет, нет… это ложный след. Это не Гвен.

– А мы что, ищем двух убийц? – вторгается в мои мысли странный вопрос Кевина. Я поворачиваюсь к нему, хмурясь. Едкая реплика готова сорваться с языка, когда я замечаю у него в руке листок бумаги с написанными на нем словами: «Тщеславие, неудачник, опыт в общении с бойцовскими собаками и доступ к Рокки, Пол должен был представлять для него какую-то угрозу».

– Откуда это у тебя? – спрашиваю я, но ответа не слышу. У меня уже есть все, что нужно. Мои пальцы бессознательно простукивают поверхность стола, точно я играю на невидимой клавиатуре. Идеи, догадки, факты, слухи – все это звуки, которые я умело распределяю по воображаемому нотному стану, создавая настоящее произведение. Музыка Пола – реквием звучит у меня в ушах, только на этот раз в ней нет загадок, нет тайн, я слышу в ней одни только ответы.