Чумные ночи

Суд сажал в тюрьму не всех солдат Карантинного отряда, отделял правых от виноватых. Одним из оправданных был, например, всеми любимый Хамди-баба. Когда его освободили, он сразу же отправился в родную деревню, окруженную скалами и кипарисами, в двух часах пути от Арказа. Поначалу Хамди-баба не хотел возвращаться в столицу, чтобы возглавить Карантинный отряд. Он был удручен тем, что многие из бывших его подчиненных настроили против себя народ неоправданно жесткими действиями. Однако Мазхар-эфенди предложил ему собрать под старым знаменем новых людей и наговорил Хамди-бабе столько лестных слов (подкрепив их новой государственной наградой – орденом Пакизе), что тот в итоге согласился.

Второй Карантинный отряд сильно отличался от первого своими целями и методами, однако это была все та же победоносная армия Командующего Камиля, доблестного сына мингерской нации, прибывшего на остров еще в османские времена, армия, создавшая мингерское государство. Поэтому незадолго до введения запрета выходить на улицу Мазхар-эфенди распорядился предоставить в распоряжение Карантинного отряда другое здание, больше прежнего и расположенное в самом центре гарнизона. Сегодня, сто шестнадцать лет спустя, в этом здании по-прежнему работает руководство мингерского Генерального штаба.

Между официальным объявлением карантина и введением запрета выходить на улицу горожане хлынули на импровизированные рынки и в лавки, которые все еще открывались на краткие промежутки времени, и, не смущаясь высокими ценами, смели с прилавков последние остававшиеся там продукты. Многие давно уже набили свой дом съестным, но, поскольку эпидемия сильно затянулась, припасы и у самых предусмотрительных подходили к концу.

Как и было объявлено (на стенах развесили плакаты, по улицам ходили и ездили глашатаи), на следующий день вступил в действие обязательный для всех без исключения запрет выходить из дому. В то утро, еще до восхода солнца, к патрулированию улиц Арказа приступили слегка испуганные, но решительно настроенные арабы из Дамаска, а вместе с ними – около сорока солдат Карантинного отряда.

После провозглашения Свободы и Независимости говорившим по-турецки офицерам, присланным в свое время из Стамбула, было разрешено туда же и вернуться, а солдат-арабов Командующий решил придержать на острове в качестве козыря в международной политической игре, но во внутриполитических целях использовать не стал. Шейх Хамдуллах за двадцать четыре дня своего правления нанес в гарнизон четыре визита, во время которых, как обычно, радовался возможности почитать Коран и поговорить по-арабски. Кроме того, он отправил в отставку начальника гарнизона, поставив на его место молодого неграмотного офицера, выслужившегося из рядовых. Тот был уроженцем Мингера и много лет исправно ходил в текке Халифийе. Вместе с должностью новый начальник гарнизона получил и титул паши.

Через двадцать семь дней после этого назначения на острове снова был объявлен карантин. Согласие народа подчиниться запрету и не выходить на улицу, по нашему мнению, было поворотным моментом нашей истории. Мы, как и все разумные наблюдатели, полагаем, что главной причиной успеха были всеобщий страх и подавленность, вызванные небывалым ростом смертности (накануне введения запрета, по официальным данным, от чумы умерло сто тридцать семь человек). Второй причиной послужило отсутствие шейха, способного придать смелости и наглости тем, кто хотел бы выступить против карантина. Более того, увидев, что шейх Хамдуллах пал жертвой чумы, присмирели «фаталисты» – те, кто не верил в пользу карантина и цинично (как сказали бы европейцы) смеялся над ним. По мнению же сторонников жестких мер, повиновение запрету объяснялось в первую очередь тем, что солдаты арабского батальона и Карантинного отряда открывали огонь по любому, кто показывался на улице, будь то ребенок, женщина или старик.

В квартале Байырлар на улице были замечены двое мальчишек; после предупредительных выстрелов они скрылись. На улице Эшек-Аныртан бесчинствовал сумасшедший, словно бы не слышавший ни о каких запретах; двух выстрелов из пистолета хватило, чтобы он сдался. Из окон одного дома в Ташчиларе в солдат-арабов полетели камни; его стены и ставни изрешетили пулями, а затем солдаты взломали дверь и арестовали трех молодых переселенцев с Крита, которые впоследствии были посажены в тюрьму. Выстрелы, прозвучавшие во время этих трех инцидентов, были слышны во всем городе, где после введения запрета выходить на улицу стало необычайно тихо, и огромное большинство горожан радовались, думая, что на этот раз военные будут суровы и безжалостны, а значит, карантин увенчается успехом.

Глава 75