Чумовая попаданка в невесту

Он был невероятной красоты и чистоты. Белый, как снег, и такой же холодный. Будто из морозилки вынули. Длиной с фалангу пальца, узкий сверху и округлый внизу. Огромная капля, сорвавшаяся с ветки, замёрзла в полёте… Чудесный камень! В нём даже дырочка есть, чтобы продеть шнурок! Так и сделаю, найду кусок бечёвки и повешу на шею, в компанию к защитным камушкам. Кусь пока приносил мне только удачу, нет сомнений в том, что этот его подарок будет тоже к добру… Вдруг он женихов приваживает!

Окрылённая этой мыслью, я хотела вскочить и искать подходящий шнурок, чтобы тут же немедленно прямо сейчас начать ритуал приворота всех-всех женихов, включая и Стояна, но посмотрела на мурчащего Куся и воздержалась. Вот встанем утром, и сделаю. Не буду тревожить зверюшку…

А потом уснула.

Что может быть лучше пробуждения ясным зимним утром от вопля: «Боже милостивый!»? Наверное, всё же ничего. Ну, или чашечка горячего, ароматного, бодрящего кофе в постель. Я разлепила сонные глаза и увидела нависшую надо мной Прошку. У неё был взгляд дикого оленя, подстреленного охотником, а на лице яснее ясного читался вопрос: за что мне всё это?

— Ты чего орёшь? — недовольно спросила я девчонку, и та только молча ткнула пальцем мне в грудь. Скосив глаза, увидела белый камень, который сейчас переливался всеми оттенками светлого и нежного голубого. Точка соприкосновения с кожей горела холодом. Зевнув, я спросила ещё раз:

— Ну, и чего орёшь? Камень. Камней не видела?

— Таких — никогда в жизни! — сурово ответила Прошка. — Откудава он у тебя, боярышня? Подарил кто? Поново выходила одна? Отвечай же!

— Чего ты пристала? Кусь принёс!

— Он-то откудава взял?

— А ты спроси! — съязвила я, поглаживая шелковистую шкурку потягивающегося кото-совёнка. Прошка покосилась на Куся и буркнула:

— Ага, так он мне и ответил… Господь милосердный, только бы не своровал! Только бы не у княгини!

— Да что за шум-гам! Обычный камешек, красивый, голубенький, холодный… Эй, не тот ли это небесный камень, который может мысли читать?

Прошка размашисто перекрестилась и покачала головой:

— Нет, небесный он прозрачный и сверкает на свету. А это… Ох, Боженька, это же камень ледяной!

Она опустилась на колени рядом с кроватью и робко протянула руку, чтобы коснуться камня. Тот сразу же потух и стал молочно-белым. Прошка выдохнула разочарованно:

— Не даётся… Бают, только одного хозяина признаёт, ни продать, ни купить его нельзя, только найти али в дар принять.

— И какая у этого камня сила? — мне стало любопытно. Да и сам камешек не висел без дела, а мерцал, менял цвет, а это само по себе было интересным явлением. Может, преломляемость… А может, температура тела… Но мне больше нравилась теория о заключённой в нём силе, правда, пока неизвестной.

— Ой, боярышня, знать не знаю, ведать не ведаю! — снова перекрестилась девчонка. — Очень уж камень редкий, никто его в глаза не видал, а все рассказывают, что белый, как лёд, и холодный, а некада становится другого цвета. А уж про силу его… Кто расскажет, ежели никто не видал?

— Ну и ладно.

Я легкомысленно сжала необычайный камень в кулаке. Значит, будем тренироваться. На кошках. Что нам стоит?

— Что нам стоит… дом построить… — напевала я под нос, поднявшись с постели, — нарисуем — будем жить! Параскева, помоги найти шнурок!

В общем, на заутреню я пошла уже с тремя амулетами на шее. Прошка на этот раз меня не сопровождала, ибо была отправлена с самым красивым серо-голубым камнем к огранщику, чтобы тот в самые короткие сроки сделал мне нательный крест. Отстояв скучный молебен, я нашла Филомену и спросила:

— Ну как, готова к следующему испытанию?

— Страшновато, — призналась девушка, зябко кутаясь в мех шубы. — Уж не поведёт ли нас княгиня через костёр?

— Думаю, не осмелится! — засмеялась я. — А где остальные? Нас же шестеро было!

— Бают, Лукерья лежит с лихорадкой, — печально вздохнула Филомена. — А сестрица её, Глафира, вон — в добром здравии. И Клавдии не видать, а ведь она всегда первой на заутреню идёт! Не помогла ей молитва, чую.

— И двое заболели, осталось их четыре, — пробормотала я в воротник. Наши ряды стремительно редеют! Княгиня правильно рассудила — одним махом столько сразу выбраковала… Не от страха, так от болезни. Пока эти две валяются в постели, мы пройдём остальные испытания. Э, я же собиралась их провалить!

Собиралась-то собиралась, а позволит ли мне гордость?

Мама всегда занималась привитием мне женских черт и привычек. Наверное, в пику папе. Он воспитывал меня как мальчишку. В походы я ходила не со школой, а с папой. И на рыбалке побывала, и на охоте. К десяти годам знала, что такое карбюратор, коробка передач, и какое масло заливать в двигатель. К двенадцати научилась водить машину. С мамой шила юбочки и брючки, с папой в спортзале увидела разницу между кунг-фу и ушу, научилась без стеснения бить по яйцам и даже одно время пробовала тренажёры. Но самое главное, что внушил мне папа, это никогда не сдаваться. Быть первой везде. Всегда. В любом соревновании. Даже если оно мне не нужно…

— Ты меня слушаешь?