Чумовая попаданка в невесту

— С удовольствием, — улыбнулась я, присаживаясь. — Как ты? Как испытание? Я отвлеклась и не видела.

Филомена махнула рукой, приложившись к кружке, и ответила тихонько:

— Просто ужас какой-то… Все эти бедные нищие, с болячками… Я выпачкала своим завтраком кровать одной женщины… У неё были такие ранки на груди… Ох, прости, как вспомню…

Она снова опасно побледнела, и я поспешила перевести разговор в другое русло:

— Как ты думаешь, что мы будем делать завтра?

— Я это даже знаю, — слабо улыбнулась она. — Макария сказала, что утром нас перевезут в княжие палаты, а там начнутся хозяйственные испытания. Спаси её Господь! Больше ничего страшного не будет.

— Это что же… Вышивать будем? Отделять горох от чечевицы? Петь и танцевать?

Блин. Вот тут настоящая засада! Хозяйство и я… Это даже не две, а пятьсот двадцать две разные вещи! Нет, я, конечно, умею готовить макароны с сосисками, яичницу и даже случайно могу сварить удачный суп, но это не моё. О выпечке и говорить не приходится. Сколько раз я пыталась испечь что-нибудь попроще, чтобы порадовать Матвея, но получалась несъедобная дрянь… Вот убирать я умею и люблю. Стёкла протирать, полы мыть, смахивать пыль. Пылесосить вообще обожаю, только тут пылесос ещё не изобрели, к сожалению.

А вышивать я только по канве и умею. Класса до седьмого каждый вечер сидела над пяльцами, а потом пошли мальчики, свидания, всё такое… Гладью вон так и не научилась, как мама не старалась.

— Ох, милая, как же вышивать привычнее, чем в проруби зимой купаться! Али там проверить стряпуху, посчитать расходы на седмицу… Первейшее дело для хозяйки!

— Кому первое, кому последнее… — пробормотала я. Бросила взгляд на своих девчонок. Нет, тут они мне не помощницы. Разве что рассказать и показать, за меня-то не сделают… Придётся самой выкручиваться.

Ночью мне снова не спалось. На этот раз не из-за мыслей о сексе. Я пыталась связать логически предсказание камня и мою нелюбовь к хозяйственным делам. С вышивкой-то я уж как-нибудь справлюсь, а вот с готовкой… Ещё хуже — с подсчётами! Ведь у них совсем другая письменность, как я поняла. Пишут какими-то странными буквицами, закорючки ставят вверху, чтобы букву от цифры отличить. Мне за месяц всего этого не выучить, не то что за два-три дня…

Пока девчонки спали, я открыла большой ларец и вынула оттуда грамоту с изумительно выписанными на шершавой серой бумаге литерами. Какие-то слова прочитать было можно свободно, другие не давались. Это было, видимо, официальное приглашение в княжеские палаты на смотрины. Я с трудом разобрала свои (Богданушкины!) имя и фамилию, а также Борково Городище. «Сего», «вельми», «немедля»… И всё. Мозг отказывался вот так сразу переходить на старорусский алфавит. Я пропала. Только и остаётся, что пойти соблазнить Стояна, переспать с ним и потребовать на мне жениться.

Рассвет я собиралась встретить у окна горницы. Сидела и смотрела, как падает снег, ни о чём не думала. Старалась не думать. Ни Матвей, ни мама, ни папа. Никто мне не поможет. Никто. Сейчас у меня есть только я, Кусь и две полуграмотные девчонки, преданные и добрые, но бесполезные в личном соревновании со Светланой. Кусь может создать иллюзию того, чего нет. Возможно, капля внушит то, чем я хочу казаться. Но разве так я хочу выйти замуж? Разве я вообще хочу выйти замуж? Что мне делать? Делать-то что?

Вот так я старательно не думала. Хотела даже окошко открыть и умыться снегом, но не получилось. То ли не предусмотрено было, то ли сил не хватило. И тогда я решительно накинула плащ, сунула ноги в валенки, укрыла одеялом Фенечку… Ну, вышла, конечно же, чтобы не нарушать уже сложившуюся традицию. Надо же посмотреть, как Стоян меч крутит запястьем… А то ещё день не сложится. Вдруг это он мне удачу приносит?

Жемчуга, жемчуга… Завесили мир жемчужной гардиной, холодной, сверкающей! И она липнет к лицу, заслоняет город, тропинку из-за неё не видно. Но красивая, зараза! Вот бы мне такие жемчуга — огромные, чистые, ровные, один к одному… Глядишь, и потеплеют на моей шее… Или я совсем замёрзну, и не надо будет делать мучительный выбор.

Я не знала, зачем снова тащилась на мостки. Не знала, куда приткнуться. Что было, что будет, чем сердце успокоится… И успокоится ли вообще?

Мой послушник уже тренировался в своём обычном одеянии: порты на голое тело. Слух у него был, однако, как у кошки, потому что, когда я подошла, стараясь не скрипеть подошвами валенок по снегу, он негромко заметил:

— Сегодня ты опоздала.

— Это я думала — идти или не идти, — призналась зачем-то, не отрывая взгляда от его спины. Снег падал на кожу и тут же таял, смешиваясь с потом, и мышцы двигались, переливаясь бликами жемчуга, как у намасленного стриптизёра. Завораживающе всё это выглядело, и я залипла, рукой поддержав челюсть. Стоян обернулся, уперев меч в землю, вытер мокрое лицо и спросил, прищурив красивые тёмные глаза:

— Передумала учиться?