Чужая кровь

Два взгляда четырех глаз из глубины каменоломен, казалось, были соединены теперь с этой коробочкой самыми крепкими канатами в мире. И эти глаза разглядели, куда именно Рыч спрятал свой подарочек, приготовленный на завтра для Баро…

* * *

Закончив обряд, Рубина сидела, белая, как полотно, и смотрела на неподвижно лежавшую Кармелиту. И вдруг Кармелита сделала глубокий вдох и задышала ровно, как обычный спящий человек.

— Неужели получилось? — прошептала Рубина одними губами.

Земфира бросилась к старой цыганке:

— Рубина, ты не вставай, отдохни немного.

— Ничего-ничего… Все прошло. Я уже пришла в себя.

И вдруг женщины услышали такой знакомый звонкий голос:

— Бабушка, ты что, заболела? — Кармелита выглянула из-под одеяла. — Ты плохо себя чувствуешь?

Рубина с Земфирой никак не могли поверить в происходящее, а девушка обвела взглядом свою комнату:

— Почему тут свечка, икона?

Кармелита спрыгнула с кровати и подошла к бабушке и Земфире. А те замерли, как завороженные.

— Эй, вы чего? — на лице Кармелиты появилась обезоруживающая улыбка.

— Как ты себя чувствуешь, внученька? — спросила Рубина.

— Да хорошо я себя чувствую! — ответила Кармелита как ни в чем не бывало. — А почему вы плачете?

Ив самом деле — по улыбающимся лицам Рубины и Земфиры текли слезы.

— И почему это я должна себя плохо чувствовать? Смеющиеся от счастья женщины стали наперебой рассказывать Кармелите о том, что с ней произошло. А Кармелита никак не могла поверить. Она ничего не помнила — ни болезни, ни побега к Максиму, ни своей попытки утопиться в озере — ничего. Последнее, что осталось в ее памяти — это то, как Миро отказался от нее на свадьбе…

— А Миро? Говорил он кому-нибудь, почему так поступил со мной?

— Нет, — покачала головой Земфира. — Он никому ничего не говорит.

— Ну, может быть, это и к лучшему… — сказала Кармелита, но Земфира ее не поняла. Только Рубина внимательно следила за внучкой.

— Кармелита, сходи к отцу, порадуй его, — первой опомнилась Земфира.

— Да, конечно! А то у меня такое ощущение, что я его лет сто не видела! — Кармелита выбежала из спальни.

Рубина, смеясь, встала с кресла, попросила Земфи-ру убрать в комнате и пошла было вслед за внучкой. Но, сделав только три шага, вдруг покачнулась и рухнула на пол. Земфира бросилась к ней.

— Рубина! Рубина! Рубина… Все-таки болезнь Кармелиты перешла к тебе…

Глаза Рубины остановились, губы едва открылись и прошептали:

— Главное — Кармелита здорова.

Глава 10

Астахов долго тянул и наконец решился. Он вызвал Олесю к себе в кабинет.

Опять стал мяться.

— Простите, Олеся, я хочу вас спросить… Я заранее прошу прощения, но я должен спросить вас…

И вдруг резко перешел к главному:

— Это правда, что вы сидели в тюрьме?

Олеся вздохнула и опустила глаза.

— Я так боялась этого вопроса…

— Значит, это правда. В чем вас обвиняли?

— Хищение в особо крупных размерах.

— А вы… Вы действительно совершали то, в чем вас обвиняли?

— Нет, но я не могу этого доказать.

— Значит, вы невиновны?

— А какое это теперь имеет значение?.. Николай Андреевич, я понимаю, что уголовнице не место в вашем доме. Но вы — очень добрый человек, вы не сможете мне прямо об этом сказать. И поэтому я уйду по собственному желанию.

Олеся решительно встала и направилась к выходу.

— Олеся! — окликнул ее Астахов. — Я забыл поблагодарить вас за прекрасный ужин. Спасибо!

— Не за что.

Олеся вышла, а Астахов злился на себя: "Ну вот, хотел сказать на прощание что-то теплое, а получилось издевательство!"

* * *

Баро никак не мог поверить в такое счастье — он целовал и обнимал прибежавшую к нему дочку, которая выглядела — о чудо! — совершенно здоровой и скакала, как молодая козочка.

— А ты не рано встала с постели?

— Нет, не рано. Я прекрасно себя чувствую, папа, со мной все в порядке!

— Слава Богу! Слава Богу! Голова не кружится?

— Сейчас проверим. — И Кармелита закружилась на месте, как делала это когда-то в детстве.

Баро смеялся и плакал одновременно.

— Нет, папа, не кружится. И у меня есть еще одно доказательство того, что я абсолютно здорова!

— Какое же?

— Папа, я так хочу есть…

— Солнышко мое, доченька… Груша! — закричал Баро на весь дом.

Прибежала Груша, увидела пляшущую Кармелиту, сияющего Баро — и тут же сама расплылась в счастливой улыбке.

— Груша, накорми нас.

— Накормить? Конечно! Сейчас, сейчас…

В две минуты стол был накрыт. Земфира привела и усадила Рубину, но та ни к чему не притронулась. А Кармелита уплетала за обе щеки.

— У меня такое чувство, будто я три дня не ела! — делилась она с набитым ртом со своими родными.

— Так оно и было, Кармелита, — отвечали ей отец и Земфира.

Груша принесла блюдо с горячими пирожками.

— Кушайте, мои дорогие, кушайте!

— Груша! Говорят, я три дня не хотела есть. Неужели я могла отказаться от Грушиного пирожка? Ничего себе!

Кармелита тут же съела пирожок, а радостная Груша пережила, может быть, самую счастливую свою минуту в доме Баро.

— Бабушка, а почему ты ничего не ешь? — Кармелита внимательно посмотрела на Рубину.

— Что-то не хочется. Я лучше пойду, прилягу.

— Что с тобой, бабушка?

— Просто устала, родная, просто устала.