Чужестранка

Проснувшись, я увидела над головой низко нависший, разлинованный балками потолок; сама я была до подбородка укрыта толстым пледом. Из одежды на мне была, кажется, только сорочка. Я попыталась было сесть, чтобы дотянуться до своей одежды, но прервалась на середине. Очень осторожно я опустилась назад, закрыла глаза и обхватила голову руками – иначе она, пожалуй, упала бы с кровати и покатилась по полу.

Через некоторое время я снова проснулась оттого, что кто-то отворил дверь. Я рискнула приоткрыть один глаз. Нечеткие линии мало-помалу превратились в суровую фигуру Мурты, который стоял в ногах кровати и смотрел на меня крайне неодобрительно. Я закрыла глаз. Послышалось фырканье, тоже весьма неодобрительное, но когда я решилась повторно открыть глаза, Мурта уже исчез.

Ощутив благодарность, я уже готова была снова погрузиться в блаженную темноту, когда дверь отворилась еще раз – теперь вошла женщина средних лет, в которой я узнала жену хозяина постоялого двора. Она принесла с собой кувшин и таз. Она бодро прошла по комнате и отворила ставни с таким грохотом, что в голове у меня произошел небольшой взрыв. Женщина двинулась на меня, словно танк, вырвала край пледа из моих слабых пальцев и отбросила его в сторону, обнажив мое дрожащее тело.

– Подымайтесь, милая, – сказала женщина. – Мы должны вас подготовить.

Сильной рукой она приподняла меня за плечи и усадила на постели. Я приложила одну руку ко лбу, другую – к желудку.

– Подготовить? – проговорила я, ощущая во рту привкус перегнившего мха.

Женщина принялась ловко и быстро мыть мне лицо.

– О, ай, – ответила она. – Вы же не хотите пропустить собственную свадьбу?

– Хочу, – отозвалась я, но она, пропустив мой ответ мимо ушей, бесцеремонно стянула с меня сорочку и поставила меня на середину комнаты для дальнейших манипуляций.

Спустя немного времени я уже сидела на кровати, полностью одетая, растерянная и в то же время воинственная, но вполне ожившая благодаря стакану портвейна, которым меня снабдила добрая женщина. Я медленно потягивала второй стакан, пока моя благодетельница пыталась расчесать мои волосы гребнем.

Я дернулась, пролив портвейн, когда дверь отворилась снова. «Час от часу не легче», – зло подумала я. В комнату вошли двое, Мурта и Нед Гоуэн, и у обоих на лицах было написано осуждение. Мы обменялись взглядами с Недом, а Мурта тем временем медленно обошел вокруг кровати, разглядывая меня со всех сторон. Вернулся к Неду и что-то негромко ему сказал – я не расслышала слов. Бросив на меня последний негодующий взор, Мурта и Нед удалились, затворив за собой дверь.

Моя прическа наконец-то удовлетворила женщину: она зачесала волосы со лба и собрала их в пучок на макушке так, чтобы кудряшки падали сзади на шею, а на щеках возле ушей она уложила два идеально ровных колечка. Волосы были стянуты так сильно, что казалось, с меня снимают скальп, но отражение в зеркале, протянутом мне женщиной, выглядело очень даже неплохо. Я почувствовала себя нормальным человеком и даже нашла в себе силы поблагодарить женщину за ее старания. Она оставила мне зеркало и ушла, заметив на прощание, что очень приятно выходить замуж летом – так много цветов, которыми можно украсить волосы.

– Мы, идущие на смерть, – произнесла я, обращаясь к своему отражению, и салютовала самой себе.

Потом я рухнула на постель, прикрыла лицо влажным полотенцем и снова уснула. Мне снился приятный сон – какие-то зеленые луга, усеянные дикими цветами, но увы, то, что я принимала во сне за дуновение легкого бриза в рукавах, оказалось наяву чьими-то руками, которые тормошили меня. Я рывком села на постели и начала слепо отмахиваться.

Кое-как разлепив веки, я вдруг увидела перед собой не свою крохотную комнатку, а некое подобие переполненной станции метро: передо мной были Нед Гоуэн, Мурта, хозяин гостиницы, его жена и долговязый юнец – видимо, сын хозяина – с целой охапкой цветов в руках, чей аромат я ощутила во сне. Была тут и молодая женщина с круглой плетеной корзинкой, она приветливо улыбалась мне, обнаруживая отсутствие нескольких зубов.

Как выяснилось, это деревенская портниха, вызванная для того, чтобы восполнить нехватку вещей в моем гардеробе, подогнав по фигуре платье, которое благодаря своим связям смог найти хозяин гостиницы. Нед держал платье; перекинутое через руку, оно напоминало убитого зверя. Разложенное на кровати, оно оказалось изысканным туалетом из тяжелого кремового атласа, с низким вырезом и отдельным корсажем, усеянным маленькими пуговками, обтянутыми материей; на каждой из них золотыми нитками была вышита геральдическая лилия. Линия декольте и рукава-колокольчики были богато украшены кружевом, так же как и подол вышитой верхней юбки из шоколадного бархата. Хозяин гостиницы буквально утопал в ворохе нижних юбок, который он нес, его щетинистые бакенбарды едва виднелись среди пены оборок.

Я взглянула на пятно от портвейна на моей серой саржевой юбке – и тщеславие победило. Если мне и в самом деле предстояло вступить в брак, я не хотела выглядеть словно деревенская пьянчужка.