Чужие сны

Мурад ворвался в ее вялое существование живым сквозняком, говорил какую-то муть о том, что искал ее, что видел во сне. Лия не смогла устоять. И не потому, что парень ей как-то понравился. Встреча с Мурадом разволновала ее: дрожащие пальцы, жжение в груди, пульс стучит, как колеса локомотива. Она так усердно огораживала себя от мира, что теперь, глотнув свежего воздуха, поняла: в дурке она тратит время зря. А потому направилась вчера прямиком к Фомину.

– Владимир Степанович, выпишите меня.

Он был занят. Нервно и суетливо разговаривал с какой-то Наташей по скайпу. И все же нашел в себе силы: оторвался от экрана и ошарашил походя, не задумавшись ни на секунду:

– Какая выписка? Нет, категорически нет.

Лия ждала. Она всегда умела производить хорошее впечатление. Терпеливая, послушная… Что бы ни таилось у нее внутри, Лия с детства умела нравиться учителям, хореографам. Спасибо родительским генам за большие честные глаза. Однокашники ненавидели ее, и не зря. Та еще была стерва, сама бы себе теперь руку не подала. Не стекло в пуанты, конечно, но не обходилось без мелких гадостей: сливочное масло в диетическом питании конкуренток, испорченное трико, подпоротые завязки – и все это с невинно распахнутыми ресницами.

Что ж. За свои грехи Лия расплатилась сполна. Трудно было винить девочек из училища за фальшивое сочувствие, когда перелом шейки бедра перечеркнул хореографическое будущее стервы Спивак.

А эти сны, изматывающие, заставляющие мечтать о коме? Бог с ним, с балетом, лишь бы отвязаться уже от бесконечного кошмара.

Лия ждала. Терпеливо, вежливо, хотя внутри все так и подмывало ощериться. Она чувствовала себя девочкой в ночной рубашке из классических ужастиков. Той самой девочкой, которая заманивает заблудших туристов в проклятый дом, а потом являет им внутренних демонов.

– Владимир Степанович, вы же сказали, что если я сдаюсь добровольно, то и уйти могу в любой момент, – начала она, как только профессор впустил ее в кабинет.

– Лия, я должен буду уехать и не могу отпустить тебя в таком состоянии. Это моя вина, что Мурад ворвался в твою палату… Но эта ситуация показала, что ты не готова к выписке.

– Эта ситуация показала, что я не хочу больше находиться среди других психов.

– Лия, ты напугана. Тебе нужно время. Я вернусь, мы обстоятельно поговорим и примем совместное взвешенное решение. Ладушки?

Вот почему он вечно разговаривает с ней как с ребенком? Интересно, другим пациентам, агрессивным мужикам с белкой, он тоже говорит «ладушки»?

– Я хочу уйти домой. Сегодня.

– Нет. Слишком рано. Ситуация может обостриться, а я не готов брать на себя такую ответственность.

– Я беру. Оформите выписку.

– Лия, ты слышишь меня? Ты не готова. – Профессор сложил руки на столе. – Мне не нравится твой настрой, и, боюсь, придется предупредить коллег на твой счет. Три-четыре дня…

– Вы издеваетесь?! – не стерпела она, дернулась вперед, с трудом перекрикивая шум в ушах. – Я уйду, разрешите вы мне или нет!

– Не кричи, пожалуйста. Ты же не хочешь, чтобы я позвал санитаров? И лучше бы мы обошлись без аминазина.

– Вы что, угрожаете? Бред! – Она упрямо тряхнула головой и попятилась к двери. – Я пойду к заведующему. Попрошу другого врача. Уезжаете? На здоровье.

Выскочила в коридор, а дальше… дальше Лия не помнила ровным счетом ничего до тех самых пор, как проснулась сегодня утром после очередного кошмара. Снова палата, снова параноидальная с мертвыми воронятами. И пресная переваренная каша.

Лия встала с кровати, потерла виски, стараясь сфокусировать если не зрение, то хотя бы мысли. Протиснулась мимо санитарки с грохочущим столиком на колесах, ломанулась к посту.

– Владимир Степанович уехал? – спросила Лия дежурную сестру.

– Ну откуда мне знать. – Татьяна Ивановна рассеянно копалась в картах.

Отлично. Пересменок уже был, обхода еще нет. Сестра только заступила на дежурство; если Фомин и сделал пометки насчет Лии, то новости до Татьяны Ивановны еще не дошли.

– А Рамиль Шаматович у себя?

– Спивак, что-то срочное? Поди в палату, дождись обхода.

– Да мне на пару минут…

– Ты чего, я не пойму, добиваешься? – Татьяна Ивановна явно встала не с той ноги, благоволением сегодня даже не пахло.

– Ладно, поняла, поняла. – Лия изобразила смирение, двинулась к туалету.

Она всегда была идеальной пациенткой. А смысл? Татьяна Ивановна все равно не оценила ее усилий. Что ж, теперь это ее проблема. Пусть почувствует разницу. Лия осторожно, без резких движений, скользнула на лестницу. Пока ее хватятся, она уже найдет Рамиля Шаматовича – недаром же за ним тянется слава самого гуманного и либерального. Если повезет, к дневной выписке все документы будут готовы. За определенное, конечно, вознаграждение… Потом позвонить дедушке, пусть приезжает. Стены, линолеум, большие холодные окна – все теперь вызывало ненависть и тошноту. Еще один сон с участием Мурада – и Лия вылезет отсюда по воздуховоду.