Чужие сны

До нужного кабинета оставалось пару метров, как вдруг она услышала голос профессора Фомина из-за одной из дверей. И не просто голос – почти крик. Никогда прежде Лия не замечала, чтобы Владимир Степанович выходил из себя. Раньше всегда говорил мягко, вкрадчиво, тоном доброго сказочника. Но неприкрытый гнев… Это что-то новенькое.

Любопытство отключило все остальные чувства, и Лия замерла у приоткрытой двери.

– Я не давал вам доступа к диску!.. Да не нужны мне никакие доказательства!.. Вот только не надо мне зубы заговаривать! Вирус! Где мои файлы?! Знаете что, Анна Федоровна! Я в такие совпадения не верю! Сначала вы преследуете меня, потом… Ну конечно, не докажу! Минимум трое моих коллег знает, что вас интересовали именно Спивак, Бероев и Орлова!..

Спивак?! Лия вздрогнула, словно ее вызвали на перекличке. При чем здесь она? Кто мог интересоваться ей? Почему?

– Я сообщу руководству, сейчас же. Напишу в Союз психиатров… Ах, вам смешно? Посмотрим, что вы скажете, когда вас не допустят ни на одну конференцию! Это частная информация, в конце концов, это моя научная работа…

– И что это мы тут греем ушки? – Рамиль Шаматович возник из ниоткуда, и от неожиданности Лия чуть не растеряла остатки рассудка.

– Я просто… – Она запнулась, попятилась.

– Володя, ты бы хоть дверь закрывал! – крикнул Рамиль Шаматович, заглядывая в кабинет.

Фомин замолчал на полуслове, опустил телефон и, увидев Лию, нахмурился.

– Владимир Степанович, я… – Она без особого успеха попыталась изобразить невинное удивление.

Однако профессор был не в том состоянии, чтобы повестись на блеяние девочки-олененка.

– Я тебя предупреждал. – На лоснящемся лбу вздулись вены. – Я хотел, чтобы ты повела себя по-человечески, без выкрутасов…

– Да ладно, Володь… – миролюбиво начал Шаматович, но Фомина прорвало не на шутку.

– Ты не понимаешь, что речь идет о твоей же безопасности? – Профессор выглядел так, будто его вот-вот разобьет инфаркт.

– Владимир Степанович, вы же должны были уехать. У меня болела голова, я искала дежурного…

– Феназепам, – выплюнул Фомин и поверх Лииной головы посмотрел на коллегу. – Рамиль, скажи Кирееву, что она здесь еще минимум на неделю. И во время обхода закинь мои новые назначения на пост.

– Но вы не имеете права!.. – Лия едва сдерживала слезы бессилия.

Фомин сделал шаг в ее сторону так резко, что девушка отшатнулась.

– Ты останешься здесь еще на неделю, чего бы мне это ни стоило. – И профессор вылетел из кабинета, шарахнув дверью.

– Н-да… – Рамиль Шаматович почесал лысеющий затылок. – Никогда его таким не видел. Пойдем, путешественница, вернем тебя на место.

– Вы же сами видели: он неадекватный! – пробормотала Лия, когда психиатр своей пухлой рукой мягко увлек ее к лестнице. – Он срывает на мне какие-то личные обиды.

– Ну мы же тоже люди, – сочувственно вздохнул врач, не ослабляя хватку. – Владимир Степанович столько личных драм принимает так близко к сердцу… Всякое может случиться. Но вы не переживайте, вы у нас под крылышком, в лоне, так сказать, медицины, и мы сделаем все, чтобы…

– Я сдалась добровольно и…

– И это прекрасно! Всем бы такую бдительность, хорошая моя…

Лия даже не заметила, как оказалась этажом ниже. А Рамиль Шаматович все продолжал душеспасительную беседу, умело жонглируя интонациями, виртуозно управляя мелодией голоса, вгоняя пациентку в подобие транса. Пять минут разговора – и Лия почти согласилась с тем, что психбольница – лучшее для нее место, а неделя – даже маловато для обретения полной внутренней гармонии. У самых дверей отделения липкий морок психиатрии развеялся.

– Рамиль Шаматович! – Лия вцепилась в холодную железную ручку, преградив врачу дорогу. – Выслушайте меня. Я знаю, вы помогали людям выйти. Я в долгу не останусь. Назовите сумму. Любую. Но сегодня я должна выписаться.

– Вы, моя хорошая, выбрали неверный тон. – Рамиль Шаматович изменился в лице, по полным щетинистым щекам пробежала рябь. – Я бы и рад был вам помочь, но, во-первых, только в рамках закона. Никаких, как вы выразились, долгов и сумм. А во-вторых, этот вопрос в компетенции заведующего отделением, так что дождитесь консилиума в понедельник…

Лия едва сдерживалась. Злость зашкаливала почти как у Фомина, но у Лии хватило здравого смысла, чтобы вовремя осадить эмоции. Спорить сейчас означало схлопотать аминазина и еще бог знает каких транквилизаторов. Не в таблетках – в игле. Чтобы никаких «спрятать за щеку». Нет, сдаваться Лия не собиралась. Просто вовремя заметила знак тупика и выбрала обходной путь.

– Неужели ничего нельзя сделать? – В ход пошли наивно распахнутые глаза, полные крокодильих слез.

– А что вдруг случилось? Вы, конечно, не моя пациентка, но, насколько я помню, с вами таких проблем не было.

– Я больше не могу… – отчаянно всхлипнула Лия, приоткрыла дверь и испуганно посмотрела на Татьяну Ивановну. Рамиль Шаматович перехватил ее взгляд.

– Что-то не так? – Он нахмурился.

– Нет-нет, только ничего ей не говорите!

– Лия, если есть проблема, мы должны…