Чужие воспоминания

- К сожалению, после того, как меня выбили из седла, латы порядком помялись - произнес он, - клянусь честью, враг подкрался сзади, совершив поступок, недостойный желающего стать рыцарем. Денег на починку мне не хватило, но кузнец согласился поменять латы на кольчугу.

Я сочувственно покачал головой. Кузнечное дело никогда не числилось среди моих знаний, посему я не знал - годится ли сей кусок ржавчины хотя бы на переплавку? Не удивлюсь, если наглый кузнец всучил Джонатану мусор, который ему было лень выбросить самому.

- Крайне интересно, сын мой, - сказал я, - пройдем, ты мне всё расскажешь за ужином.

Придвинув свободный стул, я сделал гостю знак садиться. Пока я ходил за чистой кружкой, Джонатан приставил к печи свой меч и поспешил воспользоваться приглашением. Кольчугу, к моему удивлению, он снимать не стал. Может, от дождя она настолько заржавела, что уже не двигалась?

- Угощайся, сын мой! - произнес я, протянув гостю ковригу хлеба.

- Спасибо, святой отец! - поблагодарил он, с жадностью накинувшись на еду.

Похоже, дела у благородного Джонатана шли совсем неважно. Помучившись немного в сомнениях и вспомнив, что Светлый Владыка велел делиться, я поставил на стол заботливо припрятанное сало. Если на то пошло, я никогда не считал себя по-настоящему праведным слугой Господа, не в пример многим послушникам монастыря, однако насмехаться над голодным человеком не мог.

Разливая по кружкам настойку, я с интересом наблюдал, как отпрыск благородного князя Белоголовского запихивает в рот наиболее почитаемый на деревне деликатес - бутерброд черного хлеба с салом. К такому всегда хорошо добавить укропчику или другой зелени, но чего нет, того нет. Сам я огородничеством не занимался, просить у соседей уже поздно, а воровать боязно. Вот после третьей-четвертой кружки блаженной клюковки, может, и соберусь.

- Батюшка! - неожиданно опомнился рыцарь, успев схарчить добрую половину предложенного угощения, - сейчас же пост!

- Не волнуйся, сын мой. В Чертовых Куличках время течет иначе, - не моргнув глазом, солгал я, - то ли временной дух, то ли ещё какая-то чертовщина, но месяц великого поста здесь, на севере Эрмса, уже истек. Давай лучше выпьем!

Я придвинул Белоголовскому кружку.

- Твоё здоровье! - сказал я, приготовившись залпом употребить содержимое своей кружки.

- Постойте, святой отец! - испуганно произнес рыцарь, - я дал обет воздерживаться от удовольствий, пока не совершу свой первый подвиг.

Я удивленно моргнул, уставившись на чистое, простодушное и по-детски наивное лицо воина. М-да. Это могло стать проблемой, но разве можно при здоровом госте выпивать одному?

- А победа на турнире разве не считается? - удивился я.

- То был не рыцарский турнир, отче, - поспешно начал объяснять Джонатан, - всех соискателей высокого звания разбили на две команды, дабы они сражались друг с другом. Дабы обошлось без смертей, ваши братья - священники, зорко следили за боем, как и Высокий Совет благородных Магистров Королевского Рыцарства. Храбрейшие воины - образцы чести, они наблюдали за каждым новобранцем, а затем выбрали наиболее достойных.

Лично я турниры никогда не посещал, старый хрыч - отец настоятель - ни разу не счёл меня достойным столь великой чести. А жаль! Целебные молитвы на подобных массовых свалках позволяли хорошо заработать. Разумеется, согласно церковным правилам, лечение светлые братья и монахи возносили бесплатно, но только для того, чтобы не дать незадачливому вояке уйти на тот свет. На синяки, ушибы и даже легкие переломы волшебные кристаллы формально не тратили. Храброму воину полагалось стоически переносить боль. Синяки и шрамы, как известно, только украшают мужчину. Сидящие на трибунах благородные дамы определенно знали в этом толк. Впрочем, не всем благородным и изнеженным дворянчикам нравилось терпеть боль. Так что, ушлому монаху или светлому брату ничего не стоило разжиться "левым пожертвованием".

- Так тебя же выбрали, сын мой, чем не подвиг?

Джонатан печально вздохнул.

- Титул достался мне одним из последних, - сказал он, - ничего удивительного. Меня выбили из седла. Я не смог подняться и продолжить бой. К тому же моя команда проиграла состязание. Я старался изо всех сил, но не смог совершить подвиг. Даже отец, присутствующий на турнире, счёл меня недостаточно подготовленным. Остальные магистры согласились с его мнением, кроме...

Лицо Джонатана на миг просветлело.

- Кроме благородного Этельстана. Он лично защитил меня перед судьями и даже внёс за меня поручительство. Тогда я поклялся честью, что не обману ожиданий столько великого рыцаря и буду воздерживаться от всех удовольствий, пока не совершу подвиг!

Воин решительно отодвинул от себя кружку.

- А за благородного Этельстана? - поднажал я.

Джонатан на секунду задумался, а затем решительно замотал головой.

- Нет, святой отец! Клянусь честью, я пока не достоин поднимать бокал за столь благородного и великого воина.

Я тоскливо посмотрел на деревянную кружку, коей выпала незаслуженная честь именоваться "бокалом", а затем решил сменить тактику.