Чужое имя. Тайна королевского приюта для детей

27 января 1932 года

Уважаемая мадам!

В связи с вашим обращением о приеме вашей дочери в данный госпиталь сообщаю вам следующее: вчера попечители решили провести расследование вашего дела.

Искренне ваш,

секретарь

Несмотря на сухой тон, письмо было свидетельством успеха. Я молча возрадовалась, когда Лена преодолела первый порог этого тяжкого процесса, но предстояло совершить большее. Теперь попечители взялись расследовать, была ли она той, за кого себя выдавала, – респектабельной женщиной. Она уже заверила их в своей добродетельности и в том, что «это был единственный случай в моей жизни, когда я согрешила, и, если уважаемые попечители освободят меня от ребенка, я собираюсь вернуться домой и ухаживать за братом». Но слов Лены было недостаточно. Попечители обратились за сотрудничеством к ее брату, ее врачу и ее пастору. Семейный врач, доктор Маки, дал отзыв с подтверждением благонамеренности Лены, но осудил «промашку», которая довела ее до нынешнего состояния.

В течение многих лет я оказывал членам семьи Уэстон медицинские услуги и неизменно питал большое уважение к ним… До меня не доходило ни малейшего намека или предположения о порочности ее натуры. В сущности, ее недавняя оплошность чрезвычайно удивила меня, и судя по тому, что мне известно о ней, этого больше никогда не случится.

Ее пастор, преподобный Нок, добавил свой голос к общему хору: «Сим подтверждаю, что имел знакомство с мисс Леной Уэстон в течение многих лет. Она происходит из самой респектабельной

семьи и регулярно посещает церковь как послушница моего прихода». Курсив, по всей видимости, был призван произвести впечатление на попечителей, рассматривавших дело Лены: респектабельность была необходимым условием для просительницы.

Попечители с такой тщательностью подошли к выполнению своей задачи, что отрядили дознавателя, который должен был лично побеседовать с каждым из авторов писем. Последовали новые доклады и документы. Во время беседы преподобный Нок повторил, что Лена происходила из респектабельной семьи, которая «пользовалась уважением в округе». Он описал Лену как «правдивую, благонадежную и достойную доверия молодую женщину» и добавил, что он «никогда не видел ее с другими мужчинами». Доктор Маки подтвердил оценку преподобного Нока, что Лена происходила из «очень респектабельной семьи», и добавил, что «девушка была очень прямодушной, но легко внушаемой». Недвусмысленный намек, стоявший за заверениями этих гарантов, означал, что Лена не запятнает репутацию госпиталя повторением своей ошибки, но самое главное – попечители не рискуют принять отпрыска одной из худших правонарушительниц, обычной проститутки. Со своей стороны ее брат Гарри подтвердил, что «Лена всегда была весьма благовоспитанной девицей», и «если попечители помогут ей, то он будет готов принять ее обратно». (Примечательный оборот, с учетом того, что он выгнал ее из дома несколько месяцев назад.)

Перебирая письма и доклады, я ощущала растущий шум крови в ушах. Как свободно эти мужчины делились своими мнениями! Тщательно проверяя мою бабушку, обсуждая ее добродетельность и решая, соответствует ли она их строгим нормам, они не задумывались о ее переживаниях по этому поводу. Мне странным образом хотелось защитить женщину, которую я никогда не знала и чье имя до недавних пор не имело для меня никакого значения.

В конце концов Лена добилась успеха. Благодаря поручительству ее священника, доктора и брата через месяц после собеседования она получила следующее письмо: