Чужое тело

Я поблагодарил и отправился во второй корпус, где были представлены погребальные традиции разных стран, а также лики Смерти в представлениях народов мира.

Сергей Борисович находился здесь и явно не в духе. Он отчитывал работников: почему скелет, управляющий «Харлей Дэвидсоном», сидит с опущенной головой? Устал, что ли? Упомянутый товарищ, восседающий на раритетном мотоцикле, действительно смотрелся неважно — уронил череп на руль, костлявые конечности свисали почти до пола. Сотрудники виновато бормотали: не уследили, Сергей Борисович, сей же час все вернем на место.

— И все это на глазах у Владимира Ильича! — негодовал Якушин, имея в виду спящего поблизости под пышным балдахином вождя мирового пролетариата. — Владимир Ильич в шоке, как вы работаете!

И самому стало смешно, отвернулся, спрятал ухмылку в кулак.

— Никита Андреевич? — изумился он. — Ну, ей-богу, призрак за призраком… Зачем вы приехали? Вам требуется строгий постельный режим.

— И вы неоригинальны в этом утверждении, — усмехнулся я, отвел его в сторону и поведал о своем разговоре с Риммой. Вернее, о той его части, что касалась звонка неизвестной дамы.

— Надеюсь, ей не придет в голову вредить вашей сотруднице, — расстроился Якушин, — это было бы неразумно и нелогично. А в остальном все сходится. Шерше ля фам, как говорится. Ладно, пойдемте, делайте свое дело, а я должен уехать на несколько часов.

Через десять минут я сидел в служебном помещении, снова изучал ранее просмотренные записи с камер. Пришел Михаил, местный мастер на все руки, подключил ноутбук к большому плоскому телевизору, уставился на меня с вопросом: не нужен ли компаньон для просмотра увлекательных видеозаписей? Я покачал головой. Михаил вздохнул и удалился.

Изображение сделалось огромным. Но слишком хорошо — тоже нехорошо. Терялась четкость, лица расползались. Я щелкал мышкой, уменьшая картинку, отыскал терпимый баланс размера и качества.

Теперь я обращал внимание на женщин, а не на мужчин. Пару раз в поле зрения попадала Варвара, но мимо нее проходили многие, выделить кого-то определенного было невозможно.

Мужчина с женщиной внимательно изучали фото постмортем, но их спины ни о чем мне не говорили. Потом они возникли в другом окне — женщине лет тридцать пять, волнистые недлинные волосы, скуластое лицо. Четкости все равно не было, лицо читалось плохо — удлиненное, не очень красивое. Она почти не улыбалась, и спутник ее тоже не был весельчаком.

Две блондинки-неразлучницы: лица разные, но примерно одного возраста, одной комплекции. Им тоже лет 35–40. Я не большой эксперт определять на глазок возраст женщины, да еще при таком качестве картинки. Они бродили по залам, то вместе, то гуськом, щупали траурное платье XIX века; одна из дам терла пальцами ткань, словно проверяя, не рассыплется ли она от старости.

Коренастая женщина не первой молодости, ей было плюс-минус 50 — она степенно прогуливалась вдоль витрин с экспонатами, разглядывала настенные семейные мемориалы, подсвечники, чернильницы с перьями, рогатые черепа. Долго стояла перед фигуркой Смерти, играющей на мандолине, покачивала головой, видимо, осуждала ее поведение, но почему тогда так долго стояла — то снимала с носа очки, то снова надевала?

Две молоденькие девушки: делали селфи, пытались улечься в гроб, о чем-то спорили у застекленных витрин с медными и бронзовыми урнами. Большого ума там явно не было, и этой парочкой можно было пренебречь. Не уверен, что они понимали природу представленных вещей. Действительно, урны разные бывают: для мусора, для голосования. А еще есть «Урна Дракона» — изящный японский сосуд для содержания золотых рыбок.

Потом возникла печальная особа в платочке, созерцающая иконы. Одета нормально: плотная юбка, короткая куртка, сумочка из крокодиловой кожи, и только этот дурацкий платок мешал ее толком рассмотреть…

Других посетительниц в этот час не было. Варвара почувствовала энергетику кого-то из этих людей. Мужчины не в счет. Семь женщин, включая легкомысленных девчонок. Я примерно запомнил лица. И что дальше? Где их искать? Посетители музея координат не оставляют.

Я задумался. Что мы имеем на текущий момент? Бледные лица на экране? Но зачем искомая особа пришла в музей? Входило в программу слежки за мной? Сомнительно. По всем приметам, она не дура — знала про камеры. Это глупо, меня там не было. Что еще имеем? Голос в трубке, который запомнила Римма? Тоже не улика — она могла попросить позвонить кого-то…

Нетленным хитом Аллы Борисовны «Волшебник-недоучка» взорвался телефон. Даже в звонке ощущалась вся мощь праведного негодования Варвары.

— Это что за праздник непослушания? — возмущалась Варвара. — У кого сегодня постельный режим? Почему я от Сергея Борисовича должна узнавать о твоих несанкционированных перемещениях? Ты сошел с ума? Можешь объяснить, зачем ты сделал эту глупость?

— Так, — сказал я. — Стоп, мотор. Я что тут, занимаюсь перестрелкой с бандой иллюминатов? Участвую в марафоне? Я спокойно сижу и пью чай, заодно работаю.

— Ладно, мелкий лгунишка, — Варвара злобно пыхтела, — вечером тебе будет…