Да здравствует королева!

– Наверное, граф Эстеритен великий командующий, – задумчиво произнес Арвиз, продолжая разглядывать позиции врага в зрительную трубу. Потом посмотрел на свою армию, медленно приближавшуюся к холмам. – Неужели они не понимают, что это конец?

– Не знаю, сынок, – тихо произнес принц. – Может, не понимают, а может бояться нашего императора куда больше, чем противника.

Новый выстрел пушки оборвал их разговор.

Отстранивший принца от командования офицер приказал армии строиться в боевые порядки и выступать. Удивленные люди медленно исполняли приказ, но возражать не думали. Кто его знает, что в верхушке командной делается. Может, принц просто решил на этот раз не рисковать собственной жизнью. И так брат в плену находится. Люди медленно двигались к долине, когда после страшного грохота что-то просвистело в воздухе.

– Вперед, не оглядываться, – последовала команда.

А чего оглядываться, врага там нет, он спереди. Люди быстро успокаивали лошадей, непривычных к таким звукам.

– Сомкнуть ряды! Приготовить щиты! Ускориться!

Солдаты четко выполняли команды. Ничего нового для них в этом не было. Сейчас с разгону влететь в ряды противника, пробить дорогу коннице, а потом знай себе уворачивайся от своих, подрезай сухожилия вражеским коням, бей их пехоту.

Снова загремело странное вражеское оружие. Кони испуганно прядали ушами, становились на дыбы, пытались вырваться из строя, их всадникам приходилось прикладывать немало усилий, чтобы заставить испуганных животных и дальше двигаться вперед. Где-то сзади раздались крики, стоны. Но передние ряды уже не воспринимали их, отдавшись мыслям о предстоящем бое.

Но вскоре этот настрой был сбит. Несколько новых залпов, ядра косят уже не только последние ряды, но и впереди бегущих. Враг еще далеко, а армия несет первые потери. Кони отчаянно брыкаются. Ряды конницы сбиты. Всадники не могут успокоить напуганных животных, мечущихся из стороны в сторону, топчущих людей и причиняющих раны себе. А офицеры приказывают идти вперед. Но как вперед, когда не удается утихомирить гордых красивых животных? Но все равно продвигаются. Пусть медленно, пусть конница отстала. Люди идут вперед. За свою землю, прогнать захватчика.

Филипп с усмешкой смотрел на посеянной в рядах кавалерии сумятицей. Можно сказать, что полдела сделано.

– Пусть стреляют без остановок. Не тащить же ядра назад. И без того в обозе их прилично осталось. А если им хватит дурости подойти достаточно близко, пусть вступают лучники, – распорядился он, и два вестовых принялись размахивать в воздухе флажками, отдавая распоряжения в соответствии с согласованными ранее сигналами. – Если у них столько дури, грех не выбить ее, – уже под гром пушек добавил генерал-адмирал.

Холмы заволокло дымом. Воздух стал наполняться запахом пороха. Пушка делала залп, потом обслуга осторожно, стараясь не касаться нагревающегося ствола, смещала ее при помощи рычагов, и новый выстрел. Пока есть ядра и порох, пока можно стрелять. Разогревается дуло – так не беда, рядом стоят ведра с водой. От чугуна тут же поднимается пар, смешивается с дымом. Хоть бы ветерок поднялся, раздул пелену, улучшил обзор. Но нет, не судьба. На соседнем холме кто-то активно машет в воздухе то ли веником, то ли еще чем – не разберешь с расстояния. И стреляют, стреляют. Сколько там ядер осталось? Десять? Пять? Новые ведра воды выплескивается на разогретый ствол. Откуда они тут берутся? А, вон один из воинов, приставленных к новому оружию, схватил и побежал вниз, к ручью. Сколько их тут бегает? Не знаем. Не важно. Три ядра. Два. Вот и последнее отправилось в свой полет. Отстрелялись. Вот и соседи постепенно начинают замолкать. Отговорили пушки. Теперь очередь за вами, кавалерия да пехота. Да за лучниками. Пусть и они теперь повоюют. А пушкари по очереди оставляют свои орудия, спускаются к ручью, ополаскиваются, смывают порох и сажу.

Дым, затянувший долину, постепенно рассеивался. Вазир напряженно вглядывался туда, стараясь рассмотреть, что стало с армией. Но вот из дымной пелены вырвался конь, где-то скинувший своего седока, и помчался обратно к лагерю. Там было спокойно, там кормили овсом и давали воду. Там не пугал беспощадный гром, не пахло кровью и еще чем-то страшным. Смертью не пахло.

– Ничего не видно, – Арвиз опустил зрительную трубу. – Силуэты какие-то мечутся. А больше ничего не разглядеть.

– Дай-ка мне, – протянул принц руку, и сын отдал ему прибор.

– Там все равно не видно ничего, – на всякий случай повторил мальчишка.

– Даже если и будет видно, не хочу, чтобы ты смотрел, – тихо, и, как показалось его сыну, обреченно, произнес Вазир.

Когда залпы стихли, даже в роще стали слышны крики и стоны раненых. Арвиз поежился. Пару раз он уже был в сражениях, и видел, что происходит с людьми во время боя. Но никогда он не слышал таких душераздирающих звуков.

– Что это пап? – испуганно спросил он. – Кто так жалобно плачет?

– Кони, – коротко ответил наследник.

Его сын крепко прижался к своему коню и начал ласково гладить благородное животное по шее, что-то тихо нашептывая.