Да здравствует королева!

Вот только зачем было подходить так близко? Неужели он не мог сказать те же слова на расстоянии? Она и так с трудом держится, постоянно напоминая себе, что их с графом связывает исключительно совместная работа. А он еще ведет себя так… провокационно? Анна-Виктория села за стол, придвинула к себе лист бумаги и решительно вывела дату. Потянулась к чернильнице, быстро обмакнула перо, резко стряхнула каплю и задумалась над формулировкой. Вновь поднесла перо к бумаге, и еще одна капля сорвалась с пера и темно-коричневой, почти черной кляксой расплылась по листу.

Девушка поморщилась, потом взяла испорченный лист, разорвала его и, подойдя к камину, бросила обрывки в огонь. Значит, еще не время писать отречение. Но как же хочется вывести заветные слова и отправиться в монастырь.

Глава 9

Филипп бегом спустился в конюшню, распугивая всех своим видом. Один из секретарей, испугавшись, отправился на поиски барона Мичелли – не убил ли граф Эстеритен ее величество? Уж больно дикие у него глаза были, описывал несчастный паникер вид генерал-адмирала. Впрочем, у мужчины и самого вид был таков, будто он то ли уже кого-то убил, то ли вот-вот осуществит это намерение.

Конь уже ждал мужчину возле крыльца, готовый к дороге. Оставалось только приторочить к седлу мешок со сменным платьем и небольшим запасом еды, лежавший прежде в углу кабинета, и можно было отправляться. Через считанные минуты Филипп выезжал с придворцовой территории, а меньше чем через час, едва покинул столицу, гнал коня в сторону Лингары.

Периодически граф морщился или недовольно мотал головой, пытаясь отогнать стоящий перед мысленным взором образ юной хрупкой девушки в темно-зеленом платье, выгодно оттенявшем ее глаза. И что с ним такое происходит? Ну да, девушка, не красавица, но очень симпатичная. Только отдохнуть бы ей как следует, а то без жалости смотреть не возможно. Впрочем, она все равно не в его вкусе. Но почему тогда пальцы до сих пор чувствуют тепло ее тела, а фантазия рисует и вовсе невозможные картины?

Филипп в очередной раз махнул головой, отгоняя порцию мыслей, после чего пришпорил коня, решившего, что хозяину все равно, и потому перешедшего с галопа на рысь, а потом и вовсе на шаг. Следовало поторопиться, чтобы не ночевать в лесу. И так по возвращении его ждет выволочка от Эми за то, что обманул и отправился один. Но, как известно, не хочешь, чтобы кому-то стало известно о твоих планах – действуй тихо и сам. Человек Андреаса, назначенный на пост губернатора, будет ждать его на месте в отеле, попутно присматриваясь ко всему, что происходит в городе. Все необходимые бумаги граф спрятал в тайнике седла. Расчет на то, что на старую лошадиную упряжь никто не позарится, уже несколько раз выручал его. А искусно спрятанный потайной карман невозможно было найти непосвященному. Хороший умелец делал. Жаль, варвары рано отправили его душу к Созидательнице.

Солнце еще не успело пройти до конца свой путь, только недавно скрывшись за кронами деревьев, когда Филипп подъехал к деревеньке, где планировал остановиться на ночлег. Таверна, как и везде, располагалась посреди деревни, рядом с храмом. Граф спешился и медленно пошел вдоль забора, на котором были развешаны на просушку глиняные горшки и горшочки. На солнце сушился большой котел, закопченный снизу так, что уже ничем нельзя было его оттереть. Рядом на куске небеленого холста лежали ножи и ложки, поблескивая на солнце.

Учуяв незнакомца, из конуры вылез большой пес неизвестной, или, как говорили в народе, дворянской породы, принюхался, вяло махнул хвостом, что-то коротко то ли буркнул, то ли гавкнул и спрятался обратно. Мол, я свое присутствие обозначил, а ты, мил человек, сам решай, безобразить тебе тут, или по-хорошему с хозяевами дела вести. Мужчина лишь с улыбкой проследил за животиной, после чего спешился и, ведя коня в поводу, вошел во двор. Из конуры тут же высунулся собачий нос, внимательно наблюдая за вновь прибывшим. Нет, все-таки не зря барбос ест свои кости и кашу. Знает свое дело. Раз гость не шумит, идет спокойно, то можно голос не рвать. А что хозяева не слышат – их беда. Уйдет человек, сами упустили марки за кров и пиво.

Но не успел граф дойти до крыльца, как навстречу ему вышел подросток.

– Здрав будь, добрый человек, – поклонился он Филиппу, отметив добротную одежду. – Вы к нам токмо пивка с дороги глотнуть, али задержитесь.

– Я бы переночевать хотел, – не стал скрывать намерений мужчина.

– Проходите. Мамка как раз ужин сготовила. А я коня вашего отведу. Он у вас что больше любит, овес али ячмень?

– А вы хорошо живете, смотрю, – прищурился Филипп.

– Хорошо ли, плохо ли, а гостей привечать надо. Сами не доедим, а путника накормим, – пожал плечами парень.

– Тоже верно, – граф передал ему поводья. – Ему травы свежей побольше и воды.

– Это мы устроим, – просиял подросток, уводя животное.