Даль

Крупицы пота медленно сбегали по ее белой коже. Она замечала его хищный взгляд, но не уходила.

Дрова полыхали, выбрасывая тонны тепла. Трещало дерево. Хрустело и сжималось. Гигант, снедаемый пламенем, становился карликом. А два человека безмятежно наблюдали за процессией. Куча чернела. Огонь стихал. Оставались только обугленные дровишки с посеревшими краями, в которых еще играло пламя.

Сиам развернулся в сторону дома.

– Ты идешь?

– Куда?

– В кровать.

Она опустила глаза и поплелась следом, ощущая бешеное сердцебиение.

Всесильное пламя угасло. Огонь может все, но легко поддается внешнему вмешательству. Он выполнил свою роль. Более не нужен. Громада поленьев исчезла, словно никогда и не существовала. Только почерневшая от золы земля говорила о том, что здесь произошло.

На следующий день Сиам начал второй ряд. Потом снова сжег.

Месяц. Полгода. Год.

Разрастался сад. Редел лес.

Как-то раз, вгоняя топор глубже в ствол, Сиам услышал шорох. Услышал не сразу, витая в своих мыслях. Но, когда услышал, поднял голову и увидел дернувшийся куст. Уставился туда. Ничего. Повертел головой. Вроде все спокойно.

Виднелся дом, выглядывал садик. Но тревога не отступала. Настораживала тишина. Робкий ветерок скользил по листьям. Едва колыхались ветви. Словно что-то должно было грянуть. Вот-вот. Но ожидание затягивалось. Рука крепче сжимала рукоять топора. Нервозность не позволяла снова нагнуться и дорубить ствол.

Показалось, что мелькнул силуэт. Неотчетливо. Сиам вздрогнул.

– Джин?

Он шагнул вперед.

– Джин?!

Тишина.

Еще вперед. Руки раздвинули тощие ветки. Ничего. Только сгущающийся мрак в глубине. Он отстранился. В ушах гудела кровь и перебивала все звуки, если они и были.

Сиам развернулся и направился к дому. Он бросил ствол с треугольным вырезом. И вообще весь ряд. Нарушил свое правило и оставил рубку, перебравшись на время в садик.

По вогнанному в землю колу плотно вился горох. Рядом Сиам вогнал еще два. Разрослись кусты смородины. А между ними красовались разноцветные бутоны.

В один из дней Солнце наткнулась в садике на неизвестный куст. Накануне это место пустовало. Но теперь возвышались несколько зеленых толстых стеблей. У подножия что-то торчало из земли. Желтоватое и крупное.

– Сиам!

– Да? – он лениво вышел на крыльцо.

– Картошка!

– Что?

– Картошка растет! Гляди.

– Быть не может.

Солнце выкопала клубни. Большие, в ладони помещалась только одна.

– Откуда они здесь?

– Ну, ты как-то говорил, что хочешь картошки. Вот.

– Трава превращается в цветы, картошка появляется, – промямлил он.

– Какая трава?

Сиам не ответил.

– Придется камин топить?

– Ну да.

Он скинул клубни в раковину и пошагал к куче дров.

Раз. Два. Три. Четыре. Давно забытый счет.

Сложил башенку поленьев на руке. Оторвал сухой коры.

– Надеюсь, дымоход чистый, – бросил он, проходя мимо садика.

– Разве есть разница?

– Может, и нет.

Кора зажглась с одной спички. Пламя вмиг разлетелось. Сиам ушел в кухню за кастрюлей. Еще ни разу они не использовали кастрюлю и даже не искали ее. На задворках все же завалялось подобие металлического ковша. С грязным налетом. Сиам помыл, как смог, и налил ржавой воды. Люди уже не обращали внимания на ее цвет.

Поленья как раз почернели. Можно было ставить воду. Он взял широкую кочергу, вогнал ее одним концом в выемку в задней стенке камина, а другой положил на железный стул. Сверху поставил ковш.

Вроде устойчиво.

Принялся чистить картошку ножом. Кисти трясло.

С чего бы это? Рано стареть. Все нервы. Картошка так подействовала. Соскучился.

Кисти торопливо тесали кожуру. От нетерпеливости Сиам резанул себе по пальцу, но не обратил внимания, завороженный предстоящим блюдом.

Вода закипала. Четыре почищенные картофелины опустились в ковшик с бурлящей водой, почти не разбрызгав кипяток.

Все. Теперь смотреть. Кровь?

Поднес палец к губам.

– Ну как?

– Готовится.

– Что с пальцем?

– Порезался, видимо.

Солнце оглядела Сиама.

Встревожен из-за картошки. Какой забавный. Как-то подсох за этот год. Или больше года. Сколько мы уже тут? Он сгорбился. Скулы начинают выпирать. Бородка неровными клоками. Как у алкаша.

Она улыбнулась.

Наверняка я такая же неухоженная. Приходится экономить консервы, что уж.

Вареную картошку быстро уплели. От ржавой воды она приобрела коричневатый окрас. Оба были счастливы вкусить крупицу чего-то прошлого.

– Теперь каждый день будем ее варить.

– Ага.

– Можно и пюре сделать.

– Можно.

– И пожарить даже.

– Прямо картофельный рай!

– Я соскучился по картошке.

– Оно и видно.

– Можно и суп сделать.

– Вода-то ржавая.

– А бутылки?

– Там для питья только. Их же немного осталось.

– Можно сварить суп для двоих.

– Подумаю.

– Умеешь хоть супы варить?

– Думаю, когда-то приходилось.

Время абсолютно потеряло свою значимость. За неимением событий, с которыми его можно увязать, оно перестало ощущаться. Два человека утратили связь с внешним миром. С прошлым. С будущим. Они жили тут, в своем маленьком мирке. Про ушедших почти не вспоминали. Им и не было никакого дела до Джина с Флейтой.