Далекие огни

При последних словах Ясенского начальники переглянулись. Тишина на станции и в самом деле была могильная. Она чувствовалась и здесь, в кабинете; ее не мог рассеять даже неумолкающий треск телеграфного аппарата. Узловая электростанция не работала, и плотная тьма заслоняла высокие, наполовину завешенные портьерами окна. Она, казалось, готова была хлынуть в кабинет, как нечто живое, перед чем не устоял бы худосочный свет двух керосиновых ламп.

Слова Ясенского еще больше сгустили общее мрачное настроение; всем стало не по себе.

— Положение наше дурацкое, господа, не правда ли? — продолжал Ясенский все тем же небрежным тоном. — Вы только вдумайтесь, Мефодий Федорович. Вы, старый инженер, — хозяин и вместе с тем не хозяин своего участка. Все зависит от того, захочет ли завтра какой-нибудь Андрюха или Митюха сесть на паровоз. Истинная пружина событий, оказывается, в Андрюхе и Митюхе… Стоило вчера им поставить ваши паровозики, и вам, голубчик, грош цена. Так кто же хозяин, спрашивается? Вы или они?

— Осиноватское депо забастовало, — заявил вдруг телеграфист, растягивая ленту.

— Слышите? — вытянул палец Ясенский. — Опять депо, Мефодий Федорович? Что за чертовщина, всегда начинает служба тяги!.. Помните наш разговор при расследовании овражненского происшествия? Вы еще, кажется, отдавали пальму первенства в будущей забастовке моей службе, а вышло наоборот. Мои-то на линии пока ковыряются потихоньку, а ваши уже успели натворить черт знает чего. Мне рассказали, как вы с ними разговаривали вчера… — Ясенский потянулся, зевнул. — Признаться, я был удивлен. Вы успокаивали этих сукиных детей, как привередливых богатых родственников, пришедших к вам в гости. Говорят, они даже не захотели вас слушать… Ведь это же форменный провал, Мефодий Федорович! Гран-скандал на всю дорогу!

— Интересно, как действовали бы вы на моем месте, Владислав Казимирович? — сдержанно проговорил стоящий у аппарата Шатунов, сердито комкая и отбрасывая прочитанную телеграфную ленту.

— О… Я бы, конечно, не успокаивал их мармеладными фразами. Этим вы навредили не только себе, но и нам. Знаете: если хотите властвовать — обещайте. Побольше обещайте. Ну, скажем, требуют они прибавки жалованья на гривенник, обещайте двугривенный. Не понравился кто-нибудь из начальников — снимайте, а через день-два приглашайте его в другую дверь, и так далее. И делайте это уверенно, без оглядки. Никогда не мямлите. На умелых обещаниях сохраняли себя правительства, создавалась прочная политика.

Глаза Ясенского насмешливо сузились. В его рассуждениях все почувствовали что-то обидное, не соответствующее моменту, граничащее с шутовством.

Инженер Синебрюхов, все время молчавший, сказал с упреком:

— Рабочие теперь не поверят вашим обещаниям, Владислав Казимирович, как бы вы ни старались и какие бы формы обещаний ни придумывали.

— Какие же меры вы предлагаете для прекращения забастовки? — сдержанно спросил Ясенский.

— Я ничего не предлагаю, — уклончиво ответил Синебрюхов. — Трудно что-либо предложить, когда события развиваются таким образом.

Синебрюхов загадочно-насмешливо взглянул на начальников, натянул помятую инженерскую фуражку, накинул на плечи шинель и вышел.

Ясенский внимательно посмотрел ему вслед.

— Не нравится мне этот ваш Синебрюхов, — сказал Шатунов. — Мне кажется, он имеет прямое отношение ко всей этой истории.

— Его любят рабочие — это мне известно, — коротко бросил Ясенский. — Но я знаю и то, что на этого человека всегда можно опереться. Рабочие его послушают.

Телеграфист, что-то быстро списывавший с ленты на бланк, вдруг крикнул:

— Шифрованная телеграмма для жандармского ротмистра!