Дальше живут драконы

А потом — была сорванная Большая кораблестроительная программа, согласно которой в составе флота России должно было появиться целых шесть сверхдредноутов. О какой программе тогда могла идти речь, когда полыхали крестьянские бунты и все ждали пугачевщины, а петербургские интеллигенты — те самые, подросшие питерские студиозусы — говорили о падении царизма и о парламентской форме правления как о деле решенном. Были и другие… офицеры из тайных обществ, опаленные пламенем совершенно особой, восточной, дикой и жестокой войны. Они пришли домой и встретили общество, которое их ненавидит. Собственно, оно и до этого их ненавидело, и особых сомнений в том не было. Вот только после войны — нервы то обнажены, и очень четко чувствуется — где друг, а где враг. А еще — война учит, что надо делать с врагом и лишает последних сомнений. Так что троцкистский террор, когда один князь с розгой, а другой с бомбой — столкнулся с не менее страшным офицерским террором. Его потом начали называть белым — в пику красному террору троцкистов и большевиков и черному — отморозков и анархистов всех мастей, родов и видов. Это когда — гуляющий по Невскому господин получает вдруг пулю с крыши из винтовки, и вся его вина в том, что он прошел в Думу от октябристов и учинил антиправительственную речь прямо с трибуны Думы. Это когда печатник, который «и нашим и вашим», днем проправительственные газеты печатает, а по ночам листки типа Правды или Народной воли — приходит и видит избитых печатников, растоптанный и залитый краской тираж и надпись на стене: будешь печатать интеллигентскую дрянь — сожжем типографию. А еще — на носу была и индустриализация, и тракторизация деревни и грандиозная программа строительства новых энергомощностей — и для флота времени как то совсем не оставалось. Видно, только что адмирал Колчак, сосланный на Дальний Восток за совсем уж близкие контакты с теми, кто хотел отречения царя и установить регентство Военного совета — не дал в те годы свершиться новому нападению. Его меры защиты — начиная от гениальной в военном отношении, остававшейся актуальной до шестидесятых ЦМАП[101]

 и заканчивая ускоренным строительством большого количества торпедных катеров и легких, литоральных подлодок — позволили защитить страну в самые опасные тридцать лет. Нет, конечно, в те времена и большие корабли строились — но были дела и поважнее.

Но борьбы за мировое господство никто не отменял. И никто еще не опроверг идеи гениального американского адмирала Мэхена, убедительно доказавшего, что тот кто владеет мировым океаном — тот владеет миром. Так что в шестидесятые годы Россия приняла вторую кораблестроительную программу, впервые содержавшую открытую и закрытую часть. Открытая часть была рассчитана до тысяча девятьсот восьмидесятого года и предусматривала строительство двух флотов — оборонительного и наступательного. Ядром наступательного флота — должны были стать четыре дальних, на атомном ходу авианосца, прикрываемых атомными же крейсерами УРО[102]

, они должны были составить костяк тяжелых бригад, с первой по четвертую. Принималось и строительство судов второго и третьего рангов, в том числе четырех десантных вертолетоносцев тяжелого класса. При этом — в строю намеревались оставить и все. что было построено до этого — один атомный авианосец, пять неатомных, разномастные десантные суда, наиболее современные крейсера и эсминцы. Программа была сбалансированной и выглядела разумной по части баланса между оборонительными и наступательными средствами и подходящей для обеспечения взаимодействия с флотом САСШ, вторым по силе в мире после британского. Учитывая план развития североамериканского флота — объединенная мошь двух флотов должна была превзойти мощь британского флота.