Дальше живут драконы

Секретная часть плана — была рассчитана до одна тысяча девятьсот девяностого года и составлялась так, что открытая часть была лишь прикрытием, дымом в глаза. Согласно секретной программе — за восьмидесятые годы должно было быть построено еще шесть атомных ударных авианосцев с водоизмещением в девяносто тысяч тонн каждый, а все авианосцы старых типов должны были быть переоборудованы, проданы или даже утилизированы. Темп строительства предполагался невероятный — шесть самых тяжелых авианосцев в мире должны были быть построены и введены в строй за десять лет, вместе с авиакрыльями и эскадрами обеспечения, их совокупный тоннаж должен был быть равен всему тому, что Россия построила за предыдущие пятьдесят лет. Нужно было не только построить эти авианосцы — но и обеспечить их авиагруппами, портами базирования, отработать управление ими. С реализацией секретного плана — кардинально менялась военно-морская стратегия России. Теперь вместо ухода в оборону — предполагался прорыв к берегам противника и активные операции с авианосцев, в том числе с использованием ядерного оружия, завоевание превосходства в воздухе над территорией противника силами палубных авиакрыльев — тот, кто знает, насколько самолет палубной авиации тяжелее базового, насколько сложнее его проектировать — может оценить всю грандиозность плана. С таким флотом — Россия становилась сильнее и британского и североамериканского флота (не по совокупному тоннажу, но русские авианосцы оказывались более современными и одного проекта, с современными авиакрыльями) и могла в одиночку бороться за господство в мировом океане.

Камней преткновения было два. Металл — и люди. С металлом было проще — Россия ввела в строй огромные сталелитейные мощности при строительстве стратегической железной дороги Берлин — Владивосток и ее ответвления на Восток Казань-Багдад-Басра[103]

. Именно эти мощности, избыточные по любым меркам — должны были обеспечить верфи почти нереальным количеством стали в восьмидесятые. Оставались люди. Авиаторы и моряки. Распоряжением Его Величества — в летные училища передавались тренировочные самолеты, в количествах, превышавших все, что было ранее, за штурвал теперь можно было садиться не с двадцати одного года — а с пятнадцати лет, было категорически приказано отказаться от бытовавшей практики не принимать в летные училища детей из не дворянских семей. А моряками — должны были стать они. Нахимовцы. Пацаны из отдаленных гарнизонов. Именно они — кто-то должен был вести громадные корабли к чужим берегам, а кто-то — глубоко в их чреве, на узкой морпеховской койке — должен был писать письмо родным. Все нормально, мама… Здесь тихо, только жарко очень…

Но чтобы покорить океаны — надо было их узнать и полюбить…

Железнодорожный автобус — скрипнув тормозами, остановился у отбойника — большого бетонного блока, выкрашенного бело-красными полосами. Дальше путей не было. Дальше — был океан.

— На выход! Строиться!

Снова — проход между высокими рядами кресел, узкий и неудобный. Этот желдоравтобус — как экскурсионный, у него четыре ряда сидений, а не три, как на развозных, где на каждой остановке входят и выходят люди. Вещи не забыть… согласно их правилам растеряха идет последним в строю вне зависимости от роста и звания, а это — позор. Не споткнуться на ступеньках, выстроиться на узком бетонном пятачке. И не коситься на такелаж пришвартованного по правому борту парусника — еще намучаемся, с такелажем то. У них на отряд — было всего несколько яликов и парусных одиночек — и то…

Соленый запах моря, перемешанный с дурным запахом дизеля. Посвистывание локомотивов, короткие сирены порткранов, крики чаек…

Наконец, по сходням, с борта судна спускаются несколько мареманов. Эти — настоящие, у них даже настоящие звания есть. Капитана среди них — не видно. И кого — приветствовать?

Мареманы уходят… они из постоянного экипажа, на судке два экипажа, сорок человек постоянного, инструкторский состав и сто пятьдесят — учебного — они, пацаны, которые должны хлебнуть моря. Вразвалочку, переступая через положенные здесь зачем то старые шпалы, они идут к узкой, бетонированной дорожке среди рельс, ведущей в город. Один — на мгновение приостанавливается.

— Чего встали, салажня? Вещи в зубы — и на борт.

Вот так вот. Закончили упражнение…