Дань

–Ивана…, культяшного – я сын…, он меня и послал, – сделав попытку приподняться, взмолился к хозяину, —барин, можно я на полу посижу?  Ноги не держат, – получив в ответ разрешающий кивок княжеской головы, обмяк, сидя полубоком, упираясь руками в пол, – я с тятей поехал обоз сопроводить, который ты в Междуречье отправил, – князь покосился на подтверждающе моргнувшего дьяка, – мы…, ну не я с отцом, а поверенные твои, всё честь по чести сдали, всю дань…, а управляющий имением брата твоего, почему то приказал все телеги на дальние склады гнать и там разгружаться…, а когда мы туда стронулись, то отец мой, на той стороне откуда солнышко сейчас всходит, тучу пыли заприметил и старшОго нашего по обозу, Алексашку Кузнецова спросил, а мож это татары? За данью едут. Тот и говорит, что похоже что так. Только зачем же, нас тогда, подальше от княжеского двора усылают? Ну мы, там, на задворках, на ночлег расположились, а отец мой, со старшИм, пошли потихоньку, с дворней княжеской поговорить, с роднёй мамкиной. Вернулись уже заполночь, а чуть свет, они чалого запрягли, меня на него посадили и велели скакать что есть духу, домой, и велели передать тебе, князь, что Усман, главный баскак татарский, к нам сюда собирается, а зачем и почему, того не сказали, – устало выдохнув последние слова и пожав плечами, – может и сами не знают.

–Это всё? – вопросил медленно встающего с пола, пошатывающегося от усталости мальчика, дьячок.

–А ещё, старшОй, наказывал передать, почему то тебе, батюшка, что поедет телег татарских, – показал на пальцах число, – а с ними конников, вот столько по столько, – сжимая и разжимая кулачки показал число непрошенных гостей.

–Смотри-ка, Трофимыч, какой мальчонка то, смышлёный, а ты говоришь…

–Да ну его, князь, – снова уставившись взглядом в стол возразил домоуправитель, – пробовал я с ним прошлой зимой…

–Что-то, я не помню.

–Да где тебе помнить, Федя, ты ж ползимы, после того пира великокняжеского, больной провалялся.

–Да уж…, отравили меня тогда…, сурьёзно…, а кто и как, и по сей день…, ну да ладно. Так что, почему у тебя с ним, батюшка, не получилось?

–Неслух! Ох и неслух. Малец то смышлёный, но невнимательный и торопыга. Дерзит ишшо, скока раз его по губам бил, никакого толку, – сокрушённо помотал головой, седой как лунь старик.

–Ну, значит так, – повелительно проговорил князь вставая с облегчённо заскрипевшего кресла и подходя к подданому, напряжённо выпрямившемуся, осознающему, что здесь и сейчас, навсегда меняется дальнейшая судьба его, – как тебя? Федькой кличут? Ты смотри-ка, тёзка мой. Ну, это, совсем хорошо. В-общем так, как татары уедут, сразу же, мы с тобой, оба, вместе с батюшкой, будем заниматься, раз он один не справляется. Хорошо? – спросил потрепав потные взлохмаченные волосы на голове мальчика, приласкав его, как родного.

–Хорошо, хорошо, как скажешь, князь-батюшка, да будет воля твоя, – согласно затараторил мальчишка.

–Ну вот и славно. А сейчас, Прохор, – повернулся к стоящему у дверей начальнику княжеской дружины, – давай, отведи его к дворне, пусть накормят…, ну и вообще, ну сам знаешь. А потом, как отведешь его, сразу сюда, – задумчиво посмотрев на закрывшуюся дверь, повернулся к дьяку, – ты знаешь, Трофимыч, только сейчас сообразил. А то смотрел на него, смотрел и думал, ну кого же, кого же он мне напоминает. А потом вспомнил, что Иван "культя", отец его – это же тот, которому ещё в детстве татары руку отрубили. И что мать его, Акулина, Юркой, братом моим, попорченная. Он же тогда, сам же за Ивана этого её…, а потом мне их, обоих, сплавил, чтобы грех глаза "не колол". А девка красивая была, ох и красивая. Как они кстати сейчас? – пытливо посмотрел на дьяка, – и где? Почему то я ни её, ни его среди дворни давно не замечал.

–Дак они же, сразу почитай, как обвенчались, да она мальчонку родила…, кстати княгиня твоя – крёстная его. Ага, вот так! Отпросились жить на дальнюю засеку, он там на пасеке, за пчёлами. Живут хорошо. Не, не! Не обижает он её, хоть и порченную взял. Мальчонка, правда, пока что, у них один только, больше пока Бог не дал, – протестующе встрепенувшись на вопросительный взгляд князя, – нет, нет! Его, точно его! По срокам так получается. Она почитай почти через два года родила. Над ней уж, дворня посмеиваться начала, и над Иваном тоже…, я поэтому и отпустил их туда, как мальчонка маленько подрос.

—Значит так, Прохор, – веско отчеканивал наставления князь, – возьмёшь с собой с десяток людей, тех кто помоложе, и всех отроков, княгиню с девочками и с малым, с Алексеем, на дальнюю засеку сопроводишь…, ещё до свету стронетесь. Мальчонку этого, Федьку, с собой возьмёте, мамке его отдадите. Петро, – обнял за плечи и притянул к себе старшего сына, – с нами, здесь, останется, незваных гостей встречать. Отца своего сюда пришлёшь, а сам там останешься. А то, он там, в лесу, медведей валит, а тут, к нам, волки из степи пожаловали…