Дань псам (ЛП)

Шаг и выпад получились элегантным и очень быстрыми для человека его возраста. Горлас, только что качнувшийся вперед, был вынужден отпрянуть, парировав с трудом и без всякого изящества. Ответный удар он нанес торопливо и неаккуратно; Муриллио поймал его рапиру, отбил и сделал второй выпад — тот, который готовил с самого начала — вытянулся, целясь в сердце или легкое — все равно, сойдет и то и это…

Но каким — то непостижимым образом Горлас уже оказался ближе, сместившись вбок — он, оказывается, и не отступал назад, просто отклонил торс — и на этот раз выпад его был очень обдуманным, точным.

Муриллио уловил блеск даруджийской стали и перестал дышать. Что-то текло по боку, заполняло рот.

Он еще ощутил, как рвется горло — Горлас выдернул острие рапиры из раны и отступил вправо.

Муриллио начал поворачиваться за ним, но потерял контроль над телом, ноги согнулись… он лежал на твердой земле.

Мир померк.

Он слышал, как Горлас что-то говорит — то ли сожалеет, то ли нет.

«О Харлло. Мне так жаль… жаль…»

И наступила тьма.

Его пробудил удар ногой в лицо, но боль тут же исчезла, унося с собой всё прочее.

Горлас Видикас встал над трупом Муриллио. — Позови возчика, пусть отвезет тело в город, — сказал он мастеру, склоняясь и вытирая оружие о ручное кружево шелковой рубашки жертвы. — Доставьте его в «Гостиницу Феникса», и рапиру, и все остальное.

В яме люди веселились и стучали кирками, словно толпа оборванных варваров. Горлас обратил лицо к ним и поднял руку в приветствии. Крики усилились. Он повернулся к мастеру: — Дополнительный бочонок эля рабочим.

— Они будут пить за ваше здоровье, Советник!

— Да, и найдите мне мальчишку.

— Думаю, это его смена в шахте, но я кого-нибудь пошлю.

— Отлично. Не церемоньтесь с ним. Но проследи, чтобы его не забили до смерти. Если его убьют, я лично выпущу кишки каждому. Убедись, что все поняли.

— Слушаюсь, Советник. — Мастер помешкал. — Никогда не видывал такого умения… казалось, он вас сделает…

— Уверен, он и сам так думал. Иди ищи возчика. Быстро.

— Спешу, Советник!

— Да, я беру кошель. Мы в расчете.

Мастер поспешил поднести деньги. Ощутив тяжесть кошеля, Горлас поднял брови. Годовое жалование мастера у него под носом. Похоже, Муриллио принес все свои сбережения. В три раза больше всех процентов, не уплаченных этим дураком. Но если бы мастер начал пересчитывать и откладывать лишнее… что же, тут осталось бы два трупа. Может быть, старый дурак не так — то глуп.

Это был, как подумал Горлас, отличный денек.

Итак, вол начал долгое возвращение в город, заковылял по выбоинам дороги, и на дне телеги лежало тело человека, ставшего слишком порывистым и, вполне возможно, слишком старым для опасных авантюр; но кто посмеет сказать, что сердце его очерствело? Кто упрекнул бы его в нехватке мужества? Но отсюда возникает более тяжелый вопрос: если сердца и мужества недостаточно, что нам делать?

Вол чуял кровь, и она ему не нравилась. Это запах хищников, охотников. В косном мозге животного пробудились самые темные инстинкты. Он ощущал за спиной смерть, и сколько бы шагов он ни делал, запах смерти не отставал. Вол ничего не понимал и потому покорялся.

В сердце зверя нет места скорби. Он горюет лишь по себе самому. Вот двуногие хозяева, они совсем другие.

Мухи летали, тоже не задавая вопросов. Свет дневной угас.

Глава 18

Он из толпы, его никто не знаетВам не запомнить стертого лицаВ душе кружится темных страхов стаяНе ведая начала и конца

Он так себе, хотя не хуже прочихНе падайте в его бездонный взглядЗвезда любви объята мутной ночьюИ не найти уже пути назадНи брат он вам, не друг и не спасительПодходит, лишь стремясь сорвать цветокСочувствия. Но руку оттолкнитеКуст розовый ему не был бы впрокОн ощипал свой сад, оставив костиПлоть изодрал, взлелеяв боль и страхПохоронив себя, блуждает по погосту

Скрипит зубами, топчет пыль и прахЯ вижу с ужасом, что он воссел на тронеСтыда и срама сбросив пеленуНавеяв нам мечты о теплом домеИ каждому суля покой и тишинуОн в равнодушии людском черпает силыНикто не смеет возражать емуЛишившись воли, мы бредем унылоИ убивают нас по одному.«Король всходит на трон», надпись на Стене Поэтов в Королевских темницах Анты