Даниэль Деронда

Деронда подумал о том же, но промолчал.

Платье из белого шелка и бриллианты – миссис Грандкорт украсила бриллиантами не только шею, но и волосы, и уши – придавали ее красоте более совершенный вид, чем во время их первой встречи за игорным столом. Однако в Диплоу Деронда заметил в Гвендолин больше женственной притягательной очаровательности, какой не ожидал в ней встретить. Изменилась ли она с тех пор? Деронда не доверял первому впечатлению, однако, наблюдая, как она с холодным, гордым спокойствием и неискренней улыбкой принимает поздравления, почувствовал ту же демоническую силу и решимость, с которой она встретила его взгляд в Лебронне, во время игры в рулетку. Более глубоких выводов он сделать не успел: прозвучало приглашение к столу.

Деронда сидел почти напротив миссис Грандкорт и иногда слышал ее ответы на реплики сэра Хьюго, который вел оживленную беседу. Он упорно искал случай заговорить с Гвендолин, однако она ни разу не посмотрела в его сторону. Наконец сэр Хьюго, должно быть вообразив, что они уже успели побеседовать, вовлек племянника в беседу:

– Деронда, тебе будет интересно услышать, что миссис Грандкорт говорит о твоем любимом Клезмере.

Гвендолин неохотно подняла глаза и улыбнулась одними губами.

– Эрроупойнты все-таки смирились с браком, – продолжал сэр Хьюго, – и Рождество он проводит вместе с женой – не где-нибудь, а в Кветчем-Холле.

– Полагаю, Клезмер рад примирению жены с родителями; в ином случае он предпочел бы остаться в стороне, – заметил Деронда.

– Похоже на историю о трубадуре, – вступила в беседу леди Пентрит, общительная пожилая дама с низким голосом. – Как хорошо, что порою еще можно встретить романтические чувства! Боюсь, что молодежь в последнее время стала слишком расчетливой.

– Признав брак после шума, поднятого в газетах, Эрроупойнты проявили здравый смысл, – продолжил сэр Хьюго. – Отречься от собственного ребенка из-за мезальянса – то же самое, что отречься от собственного глаза: все вокруг знают, что он твой, и заменить его тебе нечем.

– Что касается мезальянса, то благородной кровью не может похвастаться ни одна из сторон, – подчеркнула леди Пентрит. – Старый адмирал Эрроупойнт – сын врача, был одним из людей Нельсона, а откуда явились деньги матери, нам известно.

– Если и допустимо говорить о мезальянсе, то, на мой взгляд, со стороны Клезмера, – парировал Деронда.

– Ах, так ты считаешь, что бессмертный женился на смертной! – воскликнул сэр Хьюго и обратился к миссис Грандкорт: – А каково ваше мнение?

– Не сомневаюсь, что герр Клезмер считает себя бессмертным, и жена будет воскуривать ему фимиам столько, сколько он пожелает, – ответила Гвендолин, уже восстановив самообладание.

– Разве вы не одобряете готовность жены воскурить фимиам супругу? – игриво осведомился сэр Хьюго.

– Одобряю, – ответила Гвендолин, – но только если это делается для того, чтобы другие в него поверили. – Она на миг умолкла и добавила, уже веселее: – Когда герр Клезмер особенно увлечется, восхищаясь собственным гением, жена немного скрасит абсурдность ситуации, если произнесет «аминь».

– Вижу, что Клезмер не входит в число ваших любимцев, – покачал головой сэр Хьюго.

– Уверяю вас, что очень высоко его ценю, – возразила Гвендолин. – Его гений выше моего понимания, но он необыкновенно щедрый человек.

Она заговорила с неожиданной серьезностью, пытаясь загладить свою недобрую реплику в адрес Клезмера, хотя в глубине души таила на него обиду. Деронда спросил себя: какое мнение он составил бы о миссис Грандкорт, если бы увидел ее впервые? Наверное, подумал бы, что за маской жесткости и холодности она пытается спрятать боль. Но почему же она не встретила его более приветливо?

Решив сменить тему, сэр Хьюго снова обратился к гостье:

– Не правда ли, эта комната великолепна? Она представляла собой часть трапезной Аббатства. Те колонны, которые вы видите, делили помещение пополам. Было еще три арки, но я велел их заложить, иначе столовая оказалась бы вдвое больше. До нас здесь рядами сидели монахи-бенедиктинцы. Представьте, что люстры внезапно гаснут и при свете свечей из-за наших стульев появляются призраки в рясах!

– Пожалуйста, прекратите! – воскликнула Гвендолин, шутливо вздрогнув. – Хорошо иметь набожных предшественников, но они должны знать свое место и оставаться в земле. Я побоялась бы ходить по этому дому одна. Наверное, прежние поколения имеют право сердиться на нас за то, что мы так безжалостно переделали их обитель.

– О, призраки должны принадлежать всем политическим партиям, – с улыбкой возразил сэр Хьюго. – Те парни, которые хотели что-то изменить при жизни, но так и не сумели добиться своего, вполне могут оказаться на нашей стороне. Но если вы не желаете ходить по дому в одиночестве, надеюсь, согласитесь пройтись в компании. Вам с Грандкортом непременно следует осмотреть все. А Деронду попросим отправиться вместе с нами: историю дома он знает намного лучше меня. – Баронет пребывал в самом благодушном настроении.