Даниэль Деронда

– И вот несколько месяцев назад Калонимус увидел тебя во Франкфурте, в синагоге. Проследил, как ты вошел в отель, и выяснил твое имя. На свете нет ни одного человека, кроме Калонимуса, которому эта фамилия могла бы напомнить обо мне.

– Это не мое настоящее имя? – спросил Деронда, не скрывая неприязни.

– О, такое же настоящее, как всякое другое, – равнодушно ответила мать. – Евреи испокон веку меняют имена. Семья моего отца приняла фамилию Каризи; мой муж тоже был Каризи. Выйдя на сцену, я стала Алькаризи. Однако существовала одна ветвь нашей семьи по фамилии Деронда. Когда я задумалась, как тебя назвать, сэр Хьюго посоветовал взять какую-нибудь иностранную фамилию, и я остановила выбор на Деронде. Джозеф Калонимус слышал от отца об этих родственниках и фамилия вызвала у него подозрение. Он начал догадываться, что произошло, – словно кто-то нашептал ему правду, – разыскал меня в России, уже сраженную болезнью, и стал гневно упрекать за неисполнение воли отца и лишение сына наследства. Он обвинил меня в том, что я скрыла твое истинное происхождение и дала тебе воспитание английского джентльмена. Что же, все это было правдой, и двадцать лет назад я сочла бы, что поступила правильно, но сейчас уже ни в чем не уверена. Должно быть, Бог стоит на стороне отца. Слова этого человека вонзились в меня, как зубы льва, а угрозы отца разъедали душу и тело. Если я все расскажу, если все отдам, что же еще можно будет от меня потребовать? Я все равно не смогу заставить себя полюбить тех людей, которых никогда не любила. Разве не достаточно того, что я теряла жизнь, которой наслаждалась?

Княгиня, едва сдерживая рыдания, протянула вперед руки, словно взывая к пощаде. Душа Деронды наполнилась болью. Он забыл, что однажды она оттолкнула его, и, опустившись на колени и сжав ее ладонь, проникновенно воскликнул:

– Матушка, позвольте вас утешить!

Княгиня не отвергла его, а лишь смахнула набежавшие слезы и прижалась щекой ко лбу сына.

– Можно ли мне часто встречаться с вами, чтобы поддерживать и успокаивать? – спросил Деронда.

– Нет, нельзя, – ответила княгиня, подняв голову и освобождая свою руку из руки сына. – Я замужем, и у меня пятеро детей. Никто из них не знает о твоем существовании.

Деронда молча встал и отошел на почтительное расстояние.

– Должно быть, мое замужество тебя удивляет, – продолжила княгиня. – Я не собиралась снова вступать в брак. Хотела всегда оставаться свободной и жить ради искусства. Девять лет я чувствовала себя королевой и наслаждалась жизнью, о которой мечтала, но внезапно начались приступы забывчивости и я стала петь фальшиво. Пыталась это скрыть, но публика все равно заметила. Другая артистка стремилась занять мое место. Перспектива провала выглядела ужасной. Терпеть унижение я не могла. Именно страх подтолкнул меня к замужеству. Пришлось притвориться, что я предпочитаю быть женой русского аристократа, а не величайшей певицей Европы. Да, я сыграла роль, потому что почувствовала, что величие покидает меня, и решила не ждать, пока публика скажет: «Ей пора уйти». Но скоро я пожалела о том, что сделала. Решение было принято в минуту отчаяния. Фальшивое пение прошло, как приступ болезни, и голос вернулся ко мне, но было уже поздно. Возвращение на сцену оказалось невозможным: обстоятельства не позволяли. – Она умолкла, глядя на вечернее небо. На лице ее отразилась усталость.

Однако Даниэль больше не предлагал отложить разговор на завтра, понимая, что эта исповедь приносит матери глубокое облегчение. После долгого молчания княгиня повернулась к сыну и проговорила:

– Я больше не могу говорить. Боль становится нестерпимой. – Она подала ему руку, но тут же отдернула и достала из ридикюля конверт. – Подожди. Как знать, увидимся ли мы снова? Вот письмо Калонимоса. Оно адресовано в банк в Майнце, куда тебе придется отправиться за шкатулкой деда. Если ты не застанешь там самого Калонимоса, то его распоряжение будет немедленно исполнено.

Деронда взял конверт, а мать с усилием, но мягче, чем прежде, попросила:

– Опустись опять на колени и позволь тебя поцеловать.

Он подчинился. Обеими руками сжав голову сына, княгиня поцеловала его в лоб.

– Видишь, у меня не осталось жизни, чтобы тебя любить, – пробормотала она тихо. – Но тебя ждет еще одно наследство – состояние твоего духа. Сэр Хьюго держал его в запасе. Так что меня не упрекнут по крайней мере в том, что я тебя обокрала.

– Если бы вы в чем-нибудь нуждались, я мог бы работать для вас, – ответил Деронда в порыве острого разочарования, чувствуя, что все его розовые мечты в эту минуту оборвались.

– Мне ничего не нужно, – ответила княгиня, по-прежнему сжимая темную кудрявую голову и внимательно глядя в лицо Даниэлю. – Но теперь, когда я исполнила волю отца, возможно, вместо него мне будешь мерещиться ты – молодой, красивый, любящий сын.

– Мы увидимся снова? – с тревогой спросил Деронда.

– Да… может быть. Подожди, не уезжай. А сейчас оставь меня.

Глава II