Дар. 12 ключей к внутреннему освобождению и обретению себя

Сотрудничать, а не проявлять власть

Выберите один пункт из вашего списка наблюдений, который вы хотели бы обсудить с тем человеком. Найдите удобное время для разговора — но не затевайте его в разгар ссоры. Скажите, на что вы обратили внимание в первую очередь: «У тебя появилась манера приходить домой позже одиннадцати». Затем поинтересуйтесь мнением собеседника. Лучше всего подойдет простой вопрос: «Что все-таки происходит?» Потом, не обвиняя и не стыдя, обозначьте, чего вы хотите: «Мне важно знать, что ты как следует высыпаешься в течение недели. И мне важно знать, что, когда я иду спать, ты дома и ты в безопасности». Наконец, предложите вместе составить план: «Какие у тебя идеи, как можно было бы решить наш конфликт, чтобы это всех устраивало?» Вполне нормально, если конфликт не будет разрешен сразу. Самое важное — решать его сообща. Во взаимоотношениях всегда отдавайте предпочтение сотрудничеству, не настаивайте на своей власти и контроле.

Относитесь к другим, исходя из того, какими они способны стать

Представьте человека, с которым у вас конфликт. Включите воображение и представьте себе высшую, самую благородную сущность этого человека. Будет проще, если закроете глаза и представите его в окружении света. Положите руку на сердце. Скажите: «Я вижу тебя».

Глава 8. Не заключить ли брачный союз с собой?

В плену обид и разочарований

Вялотекущие недовольство и злость, постепенно переходящие в хроническое раздражение, — вот что в первую очередь разрушает близость двоих.

Мои обиды на Белу — за его нетерпимость и вспыльчивость, за обращенность к прошлому, за ту досаду, которая нет-нет да и проскальзывала по его лицу, когда он смотрел на нашего сына, — копились много лет и отравляли мне жизнь. Как я думала, единственный способ освободиться — развестись с ним. И только после развода, когда мы расстались, когда жизнь наших детей превратилась в полный хаос — не говорю уже о наших с Белой жизнях, — я поняла, что мои обиды и разочарования практически не имели отношения к Беле. Они были связаны только со мной, с моими незавершенными эмоциональными проблемами и непережитым горем.

Ощущение удушья, которое я испытывала в браке, не было виной Белы — такой оказалась цена всех лет, проведенных в отрицании собственных чувств. Например, я не признавала, что боялась повторить судьбу своей матери, хотя часто думала о том, кем она хотела бы стать и кем ей не позволили быть. Ведь в юности она жила независимой жизнью, работала в Будапеште, в Министерстве иностранных дел, посещала собрания космополитов, но ее вынудили отказаться от любимого мужчины, от брака с ним, потому что он не был евреем, — в итоге моей матери пришлось сделать то, что от нее ожидало ее сообщество. Не признавала живущего во мне страха стать такой же одинокой в браке, как были одиноки мои родители. Гнала от себя тоску по погибшему в Аушвице Эрику, моей первой любви. Боялась выразить скорбь по погибшим родителям. Я вышла замуж за Белу, родила Марианну, так и не примирившись со своими потерями. И вот внезапно мне уже сорок — столько было матери, когда ее убили в лагере смерти. Мне казалось, что время слишком поджимает и я уже не успею прожить свою жизнь так, как хочу, то есть свободно. Но я не стала тогда искать собственную цель и свое истинное предназначение — все то, что могло бы освободить меня. Я решила, будто мою свободную личность ограничивают раздраженные окрики Белы, его пессимизм и разочарования и все, что мне нужно от жизни, — это избавить себя от такого мужа.