Дар (часть 3) (СИ)

Хендваль опустил глаза. Возразить на это было нечего, да и за собственное спасение он так и не успел отплатить. Всего, что он мог предложить, было слишком мало. Если бы возникла необходимость, он бы, конечно, отдал жизнь за жизнь, но… Когда она действительно возникла – его даже не было рядом. Ни помочь, ни спасти того, кто спас его, он не мог. А теперь его брат не хотел принимать помощь, необоснованно рискуя. Навязываться было не только бесполезно, но и опасно. В глазах вожака разгорался огонь, и подбрасывание дров могло вылиться в кровавое безумие, и Хендваль несколько сомневался, сумеет ли он справиться. Он уже был свидетелем подобных сцен и знал, на что способен этот, с виду довольно слабый, человек.

Да, он не стал космодесантником в полной мере, как бы ни старались Волчьи Жрецы. Но там, где ему не хватало физической силы, он разумно использовал хитрость и ловкость, подобно Эльдар. Он был чудовищно быстр и не скупился на подлые, с точки зрения честных поединков, удары. Но это было едва ли половиной от того, на что он был способен, когда он впадал в ярость. К счастью, это случалось лишь изредка, в отличие от приступов поистине звериного бешенства его брата, но последствия были несоизмеримо тяжелее.

Поначалу, Рунные Жрецы обратили на это внимание примарха, видя в этом последствие воздействия варпа, но никакой связи с Имматериумом найти так и не смогли, и постепенно поняли, что это черта характера самого человека, подпитанная чем-то в геносемени легиона. Черта эта была названа полезной, тем более, что лишь пару раз из-за этого пострадали сами попавшие под горячую руку Астартес. Зато враги, опрометчиво принимавшие человека, вышедшего на поле боя обнаженным до пояса, за легкую добычу, либо бежали, либо умирали. Не всегда быстро, но всегда жестоко. Впрочем, даже бегство не спасало. Словно питавшиеся злобой вожака, его воины, как звери на раненую жертву, набрасывались на бегущих с яростью, которая даже для них была несколько необычной.

Вот и сейчас Сигурд смотрел на Жреца, слегка прищурившись, оценивающе. Его стоило отпустить хотя бы ради того, чтобы не возникло проблем на флагмане, и Хендваль отошел в сторону, освобождая дорогу вожаку.

Глядя в спину уходящему, Жрец с тоской задумался о том, насколько тот никому не доверяет. Даже сейчас, после стольких лет совместного похода, многочисленных операций, да даже разделенных часов, проведенных под сказания скальдов, он не доверял и ему. Он шел, напрягшийся, словно ожидая выстрела в спину.

Но и это можно было понять, и Хендваль понимал. Он пытался. Сотни и тысячи раз пытался доказать ему, что не враг. Любой другой давно бы бросил эту затею. Если дружба не нужна – к чему стараться? Но неоплаченный долг толкал его в компанию странного человека раз за разом, и раз за разом это было сродни открытому называнию врагом. На крайний случай – противником. Не больше. Их объединяла лишь необходимость вместе вести бой.

Странная тоска давила на сознание из-за всего этого. Странная и необычная для Волка, но, по долгу службы обязанный замечать большее, чем было доступно простым воинам, он не мог просто отбросить это и вынужден был облегчить эту тяжесть или, хотя бы, попытаться это сделать. Заунывные вопли ксеноса только усугубляли это состояние, и он мог только надеяться, что в ближайшее время тот либо сдохнет сам, либо его кто-то прикончит.

Хендваль вызвал сервитора, чтобы тот облачил его в силовой доспех. Подумав, он взял со стойки болтер и меч. Кто знает, что выкинет эта тварь.

Когда он вернулся на тюремную палубу, оба волка стояли чуть пошатываясь. Он почувствовал их нетерпение.

- В чем дело?

Голос ответившего, не Олафа, заметно дрожал, словно ему было плохо.

- Эта тварь. Она сводит с ума. Нужно ее прикончить.

Олаф хранил молчание, но, судя по показаниям дисплея, ему было не лучше чем второму. Скорее даже хуже, но он не пытался жаловаться. Именно в нем Хендваль обрел свою уверенность. Он полностью отключил внешний канал связи, перейдя на вокс-связь герметизированного доспеха. Но даже так стенания животного были слышны.

- Нет. Это добыча лорда Сигурда. Когда он вернется – пусть сам решит, что с ним делать. Если хотите – можете идти.

Он встал напротив двери камеры с пленником, возле пустующей, полный твердой решимости дождаться вожака, сколько бы времени это ни заняло. Эти двое воинов остались с ним. Впрочем, через пару часов он остался вместе с Олафом наедине. Тот не уходил, хотя присутствие здесь давалось ему с трудом. Он привалился к стене справа от запертой двери и тяжело дышал. На предложение уйти он ответил: «Я в порядке». Конечно, это было ложью, но Хендваль не стал спорить.

Полной неожиданностью стало то, что на место ушедшего воина пришел Драгнир. Хендваль насторожился, ожидая неприятностей, но тот лишь бросил на него короткий взгляд и молча встал у стены слева от двери камеры, сжимая в обеих руках тяжелый болтер.