Дар царицы Савской. Абиссинское заклинание

Мужчина достал из наплечной кобуры пистолет с навинченным глушителем, снял его с предохранителя и пошел дальше мягкой, пружинистой, беззвучной походкой.

По сторонам коридора были одинаковые двери. Мужчина осторожно проверял их — но все они были закрыты. Наконец он подошел к той двери, из-за которой доносились странные ритмичные звуки.

Эта дверь была полуоткрыта.

Мужчина вошел внутрь.

Он оказался в пустой комнате без окон, посредине которой стоял массивный принтер. Из этого принтера один за другим вылетали листы бумаги.

«Пупс» поднял один из этих листов, взглянул на него.

На этом листе было изображено мужское лицо, над которым напечатано единственное слово — «Вознаграждение», а под этим словом — число с шестью нулями.

Увидев это лицо, «пупс» вздрогнул. Это лицо… когда-то он видел его каждый день, даже чаще, стоило только… в долю секунды перед его мысленным взором прошло множество событий.

Он развернулся и бросился назад, к двери…

Но в этот самый миг свет в комнате погас и она погрузилась в глубокую, непроницаемую темноту.

«Пупс» не впал в панику, он хорошо запомнил план комнаты и, по-прежнему бесшумно, метнулся к двери…

Но там, где, по его расчетам, должна была находиться дверь, оказалась глухая стена. А потом он почувствовал странный резкий запах. Он закашлялся и провалился в еще более глубокую темноту, успев подумать, что его все же переиграли…

Через какое-то время — может быть, через несколько минут, а может, через несколько часов — он пришел в себя от холода.

Он открыл глаза — и увидел, что находится в массивном кресле из металлопластика, привязанный к нему за руки и за ноги. Кресло это стояло на кафельном полу, на краю бассейна. Бассейн был закрытый, он находился в огромном помещении с окнами от пола до потолка. За этими окнами виднелся просторный заснеженный парк.

Значит, он был без сознания достаточно долго, чтобы его успели привезти сюда из промзоны…

Тут в дальнем конце помещения послышался негромкий ритмичный скрип.

«Пупс» поднял глаза — и увидел, что к нему приближается человек в инвалидном кресле. Человек этот был страшно изуродован, его лицо представляло собой безобразную маску, в которой были живыми только глаза — бледно-голубые, полные ненависти и торжества.

Сзади за креслом шел высокий широкоплечий мужчина в черном костюме.

— Ну, здравствуй, Павлик! — проговорил инвалид неживым, скрипучим, механическим голосом. — Ты рад нашей встрече? Я — рад! Я ее так долго ждал…

— Вы меня с кем-то перепутали! — «Пупс» постарался, чтобы его голос не дрожал, и это ему почти удалось.

— Нет, Павлик, я тебя ни с кем не перепутал! — проскрипел инвалид. — Я узнаю тебя в любом обличье! Ты думаешь, сделал пластическую операцию — и можешь теперь никого и ничего не бояться? Нет, дорогой, из тебя не вышел новый Дориан Грей! Тебе ничто не поможет! Ты убил самого дорогого мне человека, а меня превратил в то, что видишь сейчас перед собой, в жалкое, беспомощное существо — и думал, что это сойдет тебе с рук? А отпечатки пальцев? А ДНК, наконец? При современном развитии технологий… В общем, я так тщательно расставил свои сети, что рано или поздно ты должен был попасться. И вот я дождался.

— Вы меня перепутали, — повторил «Пупс» без надежды на успех. — Вы совершаете большую ошибку…

— Нет, — прокаркал инвалид, — это ты совершил большую ошибку, когда принял заказ на меня!

Он закашлялся, перевел дыхание и продолжил:

— Ты лишил меня всего. После того, что ты сделал, у меня осталась только одна причина, чтобы жить дальше, — месть! И вот наконец это время пришло…

«Пупс» подумал, что действительно совершил тогда очень большую, роковую ошибку.

За этого человека была назначена очень высокая цена — и он взялся за работу. Но не это было его ошибкой. При его профессии не отказываются от заказов, иначе потеряешь профессиональную репутацию. Нет. Он совершил ошибку, когда закладывал в машину объекта заряд. Он не рассчитал мощность взрывчатки — и объект остался жив.

И рано или поздно должно было случиться то, что случилось…

— Вы меня с кем-то перепутали… — повторил он снова как заведенный.

— Не унижайся! — Инвалид подъехал ближе и бросил на кафель перед ним стопку листов.

Листы рассыпались веером.

На каждом из них было мужское лицо. На первом — то, которое вылетело из принтера в комнате без окон. Лицо, которое большую часть жизни он видел по несколько раз на дню, стоило только подойти к зеркалу. На следующем — то же лицо, но уже в процессе преображения, после первой операции. На третьем — после второй… и наконец — то лицо, которое он видел в последнее время. Лицо, напоминающее целлулоидного пупса.

Он думал, что с этим лицом его никто не узнает, никто не найдет. Думал, что прошел преображение, трансформацию, как гусеница, превратившаяся в бабочку. Особенно после того, как убил пластического хирурга и сжег его компьютер.

Но, как видно, он ошибался…

— Не унижайся! — повторил инвалид, криво улыбаясь своим обезображенным ртом, и кивнул своему телохранителю.

Тот подошел к креслу, в котором сидел «пупс», легко подтолкнул его к краю бассейна, столкнул в воду…