Дар ушкуйнику (СИ)

– Зарей зашлась, стало быть, понимаешь, – хрипло хохотнула Евпраксия. – Вот видишь, коли б ты мне опостылила, я б только радовалась, что ты в бесчестье вступаешь, а меня то печалит. Отступись. Пускай Соломония тот крест несет, быстрей в ум придет. По весне в Пронск пошлю, твоим княжич Святослав будет. Что за Соломонией обещала, за тобой пообещаю. Не побрезгуют, там детей много, всех пристраивать нужно.

«Ах, вот оно в чем дело! Наказать Евфимию за строптивость хочет – твоя дочь за ушкуйника, а байстрючка за княжича. Власть у ног Павлуши делят». И опять Дарья – малая векша https:// /ebook/edit/dar-ushkuyniku#_ftn1, куда захотят, туда и кинут.

– Ну, чего молчишь? – нетерпеливо окликнула Евпраксия.

Надо отвечать. Евпраксия предлагала союз. Надобно ударить по рукам, да смириться. Да и чего ж смиряться, не в полон же отдают, за княжича, а там глядишь и княгиней стать удастся. Все может случиться. А старая Евпраксия от Микулы не на много отстает, оба пробивные, от того и градами да людьми ворочают, сказала – сладит свадьбу, так тому и быть. И у Дарены будет возможность поквитаться и с Соломонией… и с ним. Брезгует байстрючкой, а ее сам князь Пронский в снохи зовет. Заманчиво, ой, заманчиво.

– Вот так же, на этом месте стояла твоя мать, – Евпраксия тоже поднялась, опираясь на посох. – Ей говорили, отступись, найдем тебе мужа достойного, и с дитем тебя нагулянным возьмет, а она уперлась, и чем кончилось?

Дарья вздрогнула, лицо из румяного стало бледным. Та вот как она свела мать в могилу, подачки ей кидала, растоптала, победила, да еще и не стесняется об том бахвалиться, а теперь Дарьей пытается крутить. «А не выйдет, не будет того! Ворогом Евпраксия была для матушки, так и мне с ней союзы не рядить. Сгину как мать, так на все воля Божья». По венам бежала горячая кровь.

– Не нужен мне княжич захудалый, ушкуйника на себе женю, – с вызовом проговорила Дарья, расправляя плечи, – приданое мое ему отдала, так и мне туда.

Евпраксия застыла, с недоумением глядя на Дарену, а потом неожиданно скрипуче расхохоталась, запрокидывая голову и сотрясая тощие плечи.

– Дурная девка, ой, дурная… вся в отца, – тихо добавила княгиня, отворачиваясь от своенравной падчерицы. – Мать твоя хотя бы тебя княжьей дочкой оставила, а кем ты дите нагулянное оставлять будешь? Каково дитю будет, а?

Дарена не ответила. Она сама сейчас не могла объяснить, зачем дразнит старуху. Замуж за Микулу она не собирается и бегать за ним тоже. Сама мысль об этом унизительна. К чему же этот вызов? Хотелось поперек сказать, злость за мать взяла, вырвалось.

– Ну, коли выбрала себя губить, я препятствовать не стану. Каждый свой выбор сам делает – в праведности жить, али в грех впадать, – Евпраксия снова села на лавку. – К отцу на могилу сходи.

– Схожу, – выдавила из себя Дарена.

– Ступай, Дарьюшка, ступай, – махнула сухой рукой Евпраксия.

И никакой от нее злости, раздражения, словно старая княгиня услышала именно то, что хотела.

Прочь, к тетке, к снегу, в мороз! Дарена, не стесняясь, побежала, скрипя половицами. Уйти, выпорхнуть из опостылевших стен.

Но не тут-то было.

– Постой, чего бежишь как блажная?! – раздался за спиной звонкий голосок Соломонии.

Дарья неохотно остановилась, племянница догнала ее, тяжело дыша.

– Чего тебе? – надменно проговорила Дарья.

– Я все слышала, – со злостью поговорила Солошка. А задыхается-то она не от бега, а от клокочущей ярости.

– Не совестно чужие разговоры слушать? – широко улыбнулась Дарья.

– А не совестно пред чужим нареченным стелиться! – вскрикнула Соломония.

– Я как-то не пойму, – Дарья насмешливо прищурилась, – то тебе ушкуя дикого не надобно, княжича пронского подавай, то нареченный больно нужен. Нужен, так чего ж меня к нему толкала, али пакость свою забыла?

– Нужен – не нужен, не твоя забота! – подражая Дарье, гордо задрала подбородок Соломония. – А позорить себя, да с моим женихом путаться не позволю!

– Да что ж ты сделаешь? – снова показала белые зубки Дарья.

Соломония опешила. Несколько мгновений она стояла, ловя ртом воздух. Казалось, Дарья видела мелькающие на лбу племянницы мысли.

– Мать моя теперь здесь старшая, она мать князя, – Соломония уперла руки в бока, выбрав тактику угроз. – Скажет, и тебя прочь из града погонят. В ногах будешь лежать, да нас сжалиться просить.

– Ну, попробуйте, – холодно произнесла Дарья и, не став выслушивать дальше, поспешила прочь.

Евфимию она не боялась, может, и напрасно. Власть и верно утекала из слабеющих старческих рук в молодые да хваткие. Поживем – увидим.

В Дарьиных покоях было тихо, только из малой трапезной доносилось шушуканье и сдавленные смешки. Снова Терентий подкормиться заглянул. От него легко узнать все вести и последние сплетни, в том числе и, что в граде уже толкуют об княжьей дочке да ушкуйнике. С чего вообще все всполошились, неужели кто-то видел, как они с Микулой миловались? Расспросить бы осторожно, но как-то сегодня не хотелось. Не теперь, потом.

Шубка, убрус, сапожки – обрядилась, можно выходить.