Дар ушкуйнику (СИ)

Тени растворились в черной мгле, словно их и не было.

– Ты им хлеб отдал, а они еще и пограбить хотели, – встала у плеча спешившегося Микулы Дарена, – нехристи, как только земля таких держит?

– Земля и не таких выдерживает, – кисло улыбнулся Микула и тут же, напустив суровости, добавил: – Неслуха, тебе когда велено было выходить? Нешто я свистнул?

– Так отъехали же?

– Как отъехали, так и вернуться могут, – Микула начал быстро впрягать коня обратно. – Уходим отсюда. Запрыгивай.

Лошадки снова затрусили, грудью разрывая снежную завесу. Дарена без конца оглядывалась, пытаясь разглядеть погоню, но за спиной была лишь беззвездная ночь.

– Испугалась? – ласково прошептал ей на ухо Микула.

Дарена честно кивнула.

– Не бойся, свою бабу защитить сумею, – приобнял он ее одной рукой.

Дарена так же молча обняла любимого, пряча лицо в его кожухе. От Микулы пахло конским потом, сбитнем, а еще дымом, хвоей и зимой. И все после пережитого страха казалось не важным – ни гнев Евпраксии, ни злые насмешки Евфимии и Солошки, ни осуждающие перешептывания горожан. Вот он, здесь, рядом, живой, и даже можно различить удары его большого сердца.

– Искушаешь, – хмыкнул Микула.

– Просто греюсь, – отозвалась она, подставляя губы для поцелуя.

– Замерзла? Скоро уж, – плотнее закутал Микула ее в шубу.

Он достал откуда-то рожок и призывно затрубил. Ему отозвались таким же ответным ревом.

– Ну, наконец-то, сподобились, – пробурчал Микула.

Эо впереди замелькали светцы выехавшего навстречу ватаману отряда, подавая условный знак.

Глава XXIV. Выбор

С появлением посторонних, Дарена отпрянула от Микулы, отодвинувшись чуть в сторонку и плотней завернувшись в шубу. Было не уютно.

К саням подъехал сотник Вадим.

– Чужаков видели? – хмуро спросил Микула.

– Нет, а были? – растерянно произнес сотник.

– Четверо, ратные, по льду ехали.

– Прости, ватаман, не приметили, мело крепко, – развел руками сотник, – да вроде мы во все очи глядели, а может они напрямую через лес крались, река здесь петляет сильно, могли путь срезать, а потом уж на лед выскочить? Положил их? – осторожно спросил Вадим, косясь на притихшую Дарену.

– Не полезли, так и я не тронул. К Гороховцу подались. Горницы протопили, гостей приветили?

– Все сделали, ждут.

– Ждут, это хорошо.

Кто их ждал, Дарена увидела, когда сани въехали на широкий двор ловчей усадьбы.

– Что ж так долго? Заждались уже, – с порога навстречу племяннице сходила тетка Матрена, у ее правого плеча спускался, сурово сдвинув брови, Дедята.

Как они-то тут оказались? Опешив, Дарья посмотрела на Микулу и заметила насмешливый блеск в его глазах.

– Коли у тебя с ними обговорено все было, так зачем умыкал? – обиженно надула она губки.

– Да так, невеста у меня больно с норовом, вдруг не всхотела бы ехать, – пожал Микула плечами.

– К исповеди ступайте, а то уж темень, – расцеловав и племянницу, и женишка, распорядилась Матрена, – венчание завтра поутру.

Какая исповедь, кто их здесь будет венчать? Здесь и церкви-то нет, только часовенка. Все завертелось, засуетилось – благословение Дедяты и его жены Беренеи, они оказывается приехали семейством, подгоняющая всех Матрена, словно опасающаяся, что все сорвется, и она не сможет пристроить племянницу в выбранные руки. А в жарко натопленной горнице молодых ждал не кто иной, как сам отец Патрикей. Как духовник княжьего семейства решился растрясти старческие косточки, чтобы тайком повенчать княжью дочь и вятского ватамана? Что ему предложили, чем заманить могли? Голова шла кругом.

Микула пошел к исповеди первым, Дарена осталась сидеть в клети рядом с Дедятой, Матреной и Беренеей. Матрена продолжала возбужденно рассказывать о завтрашнем дне, заметно волнуясь, Дарена согласно кивала. Дедята едва заметно моргнул жене, та, сразу громко всполошившись о свадебном пире, стала мягко подводить боярыню к мысли – сходить еще раз к стряпухам да пересчитать, хватит ли припасов, или еще успеется послать к погребам. Матрена подхватилась, увлекая и Беренею, крестный и крестница остались одни.

– Послушай, светлая княжна… дочка, – начал подбирать слова Дедята, – коли ты не хочешь с ним венчаться, так мы сумеем отсюда уйти. Ночью, как заснут, тайком выйдем, я знаю, где пролезть. И кони наготове стоят, а в граде думают, что ты у боярыни Матрены заночевала, вернешься незаметно, так никто и бровью не поведет. Честь твоя останется не запятнанной. А кто что посмеет сказать, сам тому шею сверну.

– Я не побегу, – смущенно улыбнулась Дарена. – За него хочу.

– Мне надобно было то услышать, – Дедята мял шапку. – Еще хотел сказать – не слушай никого, уходите, коли его выбрала. Повенчаетесь, в граде объявитесь, приданое заберете и уходите.

– А ты, ты же с нами уйдешь? – дотронулась Дарена до его плеча.

– Беренею и детей с тобой отправлю… коли уговорю, – Дедята опустил глаза.

– Отчего же ты с нами не хочешь, нешто я тебе чужая? – стала подбирать слова Дарена.