Дар. Золото. Часть 4

Мальчик кивнул и торопливо направился к одной из улочек. Он давно понял, что не стоит задавать лишние вопросы взрослым. Этим взрослым. Но ведь никто не мешает всё помнить. Рано или поздно, ответы на вопросы найдутся обязательно.

Саня, уложив бесчувственное тело девушки на лавку, собирал крошки, разбросанные по гранитным плитам, а оборотень настороженно всматривался в зыбкую уличную темноту.

— Пора, Саня, — тихо позвал он, — Бача моему Чернышу передал, в какую сторону везут Алабара. Я уловил направление. Так что пойдем по запаху.

Лекарь еле успел сунуть смятую берестяную коробочку в карман, как Машка сорвался с места и, не оглядываясь, помчался вдоль тускло горевших фонарей.

4

В звенящей ночной тишине у развилки поросших травой дорог, одна из которых вела к подножью северных отрогов Росского хребта, бортами рядом стояли две телеги. Трое парняг с надсадным хрипом перекинули бесчувственное тело из одной в другую и спрыгнули на землю.

— Вот ведь отожрался лайдак, — недовольно буркнул стриженный, — тяжелый, что моё бремя.

Пуговица расшнуровал кошель и небрежно кинул серебро.

— Езжайте на хату, Шайрас, — приказал он парню. — Часа через два буду, там и рассчитаемся.

Хлестнул каурую пару запряженную в повозку, где сидел сам, и лошадки уверенно потянули в гору. Спустя совсем немного времени, мерный скрип колес затих где-то в подлеске, и Шайрас раздраженно сплюнул.

— Не люблю я так. Обещал заплатить сразу - заплати, не тяни блоху за доху. А то прикопают где-нибудь по дороге, и пиши накрылись наши барыши.

— Нас прикопают? — хохотнул третий, стоявший рядом с Гинькой.

— Да чирий тебе на язык, макака аларская! Что твоя ворона каркаешь!

— А чё сразу аларская? Я местный.

— Гы, местный макак, — заржал Гинька.

Но Шайрасу была не интересна родословная глуповатого подельника, он к чему-то настороженно прислушивался.

— Тревожно мне что-то. Не ходил бы я никуда. Здесь бы Пуговицу обождал.

— Кема ещё ни разу, гы, никого из наших не кинул, Шайрас, — счел нужным высказаться Гинька, — ты тут воду не мути.

Стриженый лишь покосился в его сторону, но промолчал.

5

Притулившаяся к прибрежной скале избенка ничем не напоминала воровской шалман. Небольшой огородик рядышком, капустные грядки, пышные кусты смородины и пара черешен, тонувших в темноте, смотрелись пасторально и непритязательно. Бедненько смотрелись, прямо сказать. На то, наверно, и был расчет. Потому как хорошо утоптанная, даже накатанная, дорожка вела к свежевыкрашенной калитке, а слишком яркий свет в окне от нескольких ламп говорил об очень непростом месте.

Лошадка на ночном дворе, еще не выпряженная из телеги, нетерпеливо махнула хвостом, отгоняя от себя редких комаров, и негромко фыркнула, когда оборотень легко перемахнул через забор. Лекарь с гораздо меньшей элегантностью справился с невысокой оградой, но проделал это также тихо и аккуратно, и оба присели у невысокой ограды. Огляделись, прислушались.

— Алабара здесь нет, — вдруг прошептал Машка, и на невысказанный вопрос ответил. — Бача у одного из блатных. Черныш его слышит, но слабо. Клинок маскируется.

— Тогда, — нервно улыбнулся Саня, вытягивая меч со спины, — пойдем и спросим где дракон?

— Нет, лекарь, — остановил его Машка. — Ты у нас персона почти неприкасаемая, тебя беречь надо. Спрашивать буду я. А ты придешь на все готовое, посмотришь, оценишь, выберешь, что понравиться…

— Хорош хохмить. Если их там много…

— Их там четверо. И Бача считает, что только один из них боец. В общем, сиди жди, прикрывай тылы. Позову.

6

Навстречу одиноко поскрипывающей повозке из чернильной ночной темноты вышли двое. Неслышными тенями они перегородили еле заметную среди деревьев дорогу.

— Я смотрю, ты не боишься, Кема, — сказал один из этой неброской парочки. — Сам едешь. А если стрельнет кто? На обратной-то дороге. Ты ж немалые деньги с собой унесешь.

Судя по добродушному смешку, говоривший улыбался.

— Главное, унесу, — ответно хмыкнул Пуговица и спрыгнул на землю. — Ты ведь знаешь: некоторые дела никому доверять нельзя. Принимайте товар.

Он подвел лошадей к стоявшим на дороге людям, кинул поводья и отошел в сторону.

Увесисто звякнул о землю кожаный мешочек, и телега с пленником продолжила свой путь в гору.

Кема, постояв немного на каменистой дороге, поднял деньги, удовлетворенно подкинул пару раз и развернулся обратно. Идти пешком назад было не так далеко, как могло бы показаться, но и не так близко, чтобы не заскучать по дороге одному.

— Выходи, — позвал он, покосившись на черную стену леса, и зашагал походкой человека привычного к долгой ходьбе. Немного погодя его нагнал худенький подросток с арбалетом за плечом.

— Никого следом не почуял? — на всякий случай поинтересовался Пуговица.

— И не почуял, и не увидел, и не услышал. Тихо всё.

— Может, обернешься? — усмехнулся бандит, но подросток мотнул головой.

— Не. Не люблю я на лапах. Сразу жрать хочется.

Кема снова улыбнулся.

— И блохи кусают. Ладно, ладно, не обижайся, нет у вас блох, нет. Я пошутил.

7

Машки не было долго.