Dark Genius of Wall Street

Пока стервятники на Уолл-стрит пировали, в октябре паника охватила и Гулда. На второй неделе того же месяца на сайте распространился слух о том, что компания Pratt & Gould приостановила свою деятельность. В письме Пратту Гулд рассказал, как несколько поставщиков потребовали от него немедленной выплаты всех причитающихся денег: "Все, похоже, напуганы до смерти. Я бы справился, если бы это сообщение не попало за границу, и так как у нас вексель должен быть оплачен 27-го числа... Я не сомкнул глаз прошлой ночью, опасаясь, что мы не сможем его погасить".7 По иронии судьбы, именно в этой неспокойной обстановке, когда цены на все (включая такие товары, как кожа) неуклонно падали, из Гулдсборо наконец-то поступили первые дубленые шкуры. Два месяца спустя, в декабре, Джей и его кожевники наконец-то избавились от последних ошибок в процессе мокрого отжима дубленой коры. После этого компания Pratt & Gould стала полностью функциональной, хотя пока и не прибыльной. Падение цен на кожу означало, что Пратту потребуется гораздо больше времени, чтобы выйти в плюс, чем он планировал изначально.

В начале 1858 года под влиянием различных факторов отношения между Джеем Гулдом и Задоком Праттом испортились. Гулда вряд ли можно было винить за медленный старт метода мокрой коры дуба или за панику 1857 года, но Пратт, тем не менее, начал пересматривать мнение о своем молодом протеже. Одновременно с этим, по мере того как Гулд узнавал все больше и больше о бизнесе и становился все более уверенным в своих собственных инстинктах, он стал реже советоваться с Праттом и все менее охотно подчиняться ему. В отношениях возникла новая напряженность.

Письма Пратта, ранее ободряющие, теперь приобрели диктаторский стиль, Пратт подвергал резкой критике управление и бухгалтерию Гулда. Гулд, как бы ни разочаровывался он в суждениях Пратта, оставался в финансовой власти своего переменчивого и все более недовольного партнера, и он соответствующим образом реагировал на критику старика. "Я многим обязан вашим добрым советам и полезным предложениям", - писал он незадолго до Рождества 1857 года. В моем альбоме есть старая поговорка: "Наши лучшие друзья указывают нам на наши недостатки". . . . Я часто перечитываю ваши письма в дождливые дни, и мне всегда кажется, что я узнаю что-то новое из их убеждений".8 Но он также становился самим собой. Ранней весной 1858 года двадцатидвухлетний Гулд разорвал отношения с фирмой Corse & Pratt, что, как он знал, не понравилось бы Пратту. Его новая связь с одной из самых крупных и влиятельных брокерских контор Болота - Charles M. Leupp & Company - позволила ему приобретать шкуры и продавать кожу на более выгодных условиях, чем предлагали Corse & Pratt.9

На этом этапе объем бизнеса, который получил Леупп и потерял Корс и Пратт, вряд ли был мал. Несмотря на то, что недовольный Пратт продолжал классифицировать неэффективное управление Гулда, кожевенному заводу в Гулдсборо было суждено произвести не менее 60 000 сторон в 1858 году - количество, соперничающее с объемом производства старого предприятия Пратта в Праттсвилле в его лучший год. В сентябрьском письме, адресованном Пратту как "Дорогой сэр", а не как "Дорогой друг", которому Гулд так часто писал раньше, младший партнер радостно и, возможно, немного самодовольно сообщал полковнику, что шкуры проходят через кожевенный завод со скоростью 300 сторон в день. Опираясь на эти цифры, мрачный Пратт, удовлетворенный производительностью завода, но не доходами с каждой стороны и не растущей независимостью своего молодого партнера, продолжал выделять средства по мере необходимости, одновременно размышляя о своих возможностях.