Давно, в Цагвери...

Он сделал три шага к столу и положил перед Ольгой Христофоровной конверт без адреса. И хотел снова отступить к двери.

— О, садитесь, садитесь, пожалуйста! — неожиданно заторопилась Ольга Христофоровна, как будто что-то поняв и проникаясь доверием к Волшебнику. — Гиви, дай, пожалуйста, гостю стул!

Я подвинул стул, и Волшебник сел, поставил между коленями трость с набалдашником из слоновой кости и скрестил на нем холеные длинные пальцы. Без тени смущения и с явным доброжелательством рассматривал он сидевших за столом: обеих бабушек Ли, Маргариту Кирилловну, Леона Георгиевича, дядю Серго.

И я внезапно поверил: нет, не имеет он отношения к похищению Ли! Человек, совершивший подлость, не может оставаться таким спокойным! И на душе у меня стало удивительно легко и просторно, как будто Ли уже нашлась.

Леон Георгиевич с пристальным интересом смотрел на Волшебника и с не меньшим — на конверт в руках Ольги Христофоровны. Мне кажется, он сразу догадался о содержании письма, недаром же считался первоклассным юристом.

— Вам предложили купить старинный ковер, батоно? — спросил он Волшебника, пока Ольга Христофоровна, развернув письмо, вчитывалась в его каракули.

Волшебник кивнул:

— Да, батоно, вы угадали.

— Письмо подписано? — В голосе Леона Георгиевича звучало сдерживаемое волнение.

— Увы, нет. Аноним.

Не вытерпев, Леон Георгиевич выхватил из рук Ольги Христофоровны листок из конторской книги, испещренный неровными печатными буквами, и прочитал вслух:

— «Вы хатели купит стариный кавер с аленем. Такой кавер у нас ест. Он стоит дэсят тысяч рубилей. Если согласны наша цена павесте ваше окно ваш зеленый чалма. Кавер доставит два дня. Где будет кавер и куда ложит дэнги скажем завтра. Ваши друзя».

— Так вот оно что! — воскликнул дядя Серго. — Все ясно.

— Да, все ясно! — подтвердил Леон Георгиевич и протянул Волшебнику руку. — Простите! Мы думали… мы думали… Ах, что говорить! Разрешите пожать вашу руку, батоно!

Да, Волшебник не был преступником, он ничего плохого не замышлял против Ли и не похищал ее. Леон Георгиевич показал ему полученную сегодня записку, и Волшебник прочитал ее, держа далеко от глаз, и потом, вернув Леону Георгиевичу, долго вытирал руки белоснежным платком.

И все в столовой вдруг как будто переменилось. Маргарита Кирилловна приветливо пригласила Волшебника к столу, и он вместе со всеми пил чай из огромной чашки, похожей на цветок тюльпана.

А потом он и Леон Георгиевич разговорились, и все слушали их беседу с напряженным вниманием. Однако и дядя Серго, и дядя Леон не забывали, что перед ними как-никак буржуа, явившийся из другого мира, и время от времени вставляли иронические реплики, задавали каверзные вопросы. Но Волшебник отвечал неизменно корректно и доброжелательно.

О себе рассказал, что он из Афганистана, что учился в Санкт-Петербургском, а потом в Гейдельбергском университетах, изучает искусство Ближнего Востока, собирает коллекции и хочет создать музей искусств у себя на родине, в Кабуле.

Слушали Волшебника внимательно; не осталось и следа подозрительности и недоброжелательства, какими он был встречен. Леон Георгиевич даже предупредил его, что Лениным еще в восемнадцатом году подписан декрет, запрещающий вывоз из страны особенно ценных предметов старины и искусства. Из своего кабинета он принес сборник декретов и постановлений Совнаркома и прочитал Волшебнику некоторые места декрета. Читал строго, с выражением, а Волшебник слушал, чуть склонив лысеющую голову, и оставался по-прежнему величественно-спокойным.

— «Виновные в неисполнении сего декрета, — отчетливо и громко читал Леон Георгиевич, подчеркивая слова, которые считал наиболее важными, — подвергаются ответственности по всей строгости революционных законов, вплоть до конфискации всего имущества и тюремного заключения». — Леон Георгиевич со значением посмотрел на Волшебника.

Но тот спокойно протянул руку, попросил:

— Дайте мне на минуту сей декрет, батоно. — И когда Леон Георгиевич вручил ему сборник, Волшебник, иронически покосившись на дядю Серго, прочитал: — «…воспретить вывоз из всех мест республики и продажу за границу кем бы то ни было предметов искусства и старины… — Волшебник сделал многозначительную паузу и дальше читал, разделяя слова по слогам: — …без раз-ре-ше-ний, вы-да-ва-емых кол-ле-ги-ей по де-лам му-зе-ев и ох-ране па-мят-ни-ков ис-кус-ства…»

Оборвав чтение, Волшебник протянул сборник Леону Георгиевичу и, когда тот, недоумевая, взял его, закончил:

— Должен сообщить вам, что такое разрешение у меня есть. И все, что я куплю здесь для своего музея, будет мной предъявлено комиссии в Москве. Я, как вы можете догадаться, отнюдь не горю желанием сидеть в тюрьме и оттуда просить вас стать моим юридическим защитником. О нет!

Волшебник скользнул насмешливым взглядом по лицам собеседников и, снова став серьезным, продолжал: