Давший клятву

— Прерывали, — закончила за него Адротагия, протягивая лист бумаги. — Слова лекаря, которые ты просил. Мы теперь держим их под рукой, учитывая, как часто они тебе требуются.

— Ладно.

— Варго, надо поговорить.

— Нет, не…

Она все равно вошла и остановилась, изучая вырезанные части Диаграммы. Повернулась, широко распахнув глаза:

— Ты что же…

— Нет, — перебил Таравангиан. — Я не превратился в него снова. Но я стал собой, впервые за много недель.

— Это не ты. Это монстр, которым ты иногда становишься.

— Я недостаточно умен, чтобы находиться в опасной зоне. — Зона, где они досадным образом утверждали, что он слишком умен, чтобы ему позволили принимать решения. Как будто ум был каким-то пороком!

Она развернула лист бумаги, который достала из кармана юбки:

— Вот твой ежедневный тест. Ты остановился на этой странице, утверждая, что не можешь ответить на следующий вопрос.

Проклятие. Она заметила.

— Если бы ты ответил, — продолжила Адротагия, — это бы означало, что ты достаточно умен, чтобы сделаться опасным. Вместо этого ты заявил, что не справишься. Лазейка, которую мы должны были учесть. Ты знал, что, если ответишь на вопрос, мы ограничим твое право принимать решения сегодня.

— Ты знаешь о буресветном росте? — поинтересовался он, пройдя мимо нее и взяв одну из страниц, которые исписал до этого.

— Варго…

— Рассчитав общую площадь фермерских земель в Уритиру и сопоставив ее с предполагаемым количеством комнат, которые можно заселить, я установил, что, даже если бы еду здесь выращивали естественным образом — а это возможно с учетом средних температур на плодородных равнинах, — ее бы не хватило, чтобы обеспечить всю башню.

— Торговля.

— Мне сложно поверить, что Сияющие рыцари, которые вечно жили под угрозой войны, могли построить такую крепость и не сделать ее самодостаточной. Ты читала Голомби?

— Разумеется, читала, и ты об этом знаешь. По-твоему, они ускоряли рост с помощью заряженных самосветов, освещая темные места?

— Ничто другое не имеет смысла, верно?

— Испытания неубедительны, — напомнила Адротагия. — Да, сферы способствуют росту в темной комнате, а свечи на такое не способны, но Голомби утверждает, что результаты, возможно, были скомпрометированы, и эффективность… Варго, да что ж такое! Ты пытался меня отвлечь! Мы говорили о том, что ты обошел правило, которое сам же и установил!

— Когда был тупым.

— Когда был нормальным.

— Адро, «нормальный» означает «тупой». — Он взял ее за плечи и неумолимо выпихнул из комнаты. — Не стану принимать политических решений и постараюсь больше не приказывать, чтобы каких-нибудь музыкально одаренных детей убили. Хорошо? Устраивает? А теперь оставь меня одного. От тебя воняет удовлетворенным идиотизмом, и это портит воздух в комнате.

Таравангиан закрыл дверь и ощутил в глубине души проблеск стыда. Неужели он назвал Адротагию идиоткой?

Что ж, ничего не поделаешь. Она поймет.

Он снова принялся за работу, вырезая страницы из Диаграммы и раскладывая их, выискивая любые упоминания Черного Шипа, — слишком многое в книге надо было изучить сегодня, и он должен сосредоточиться на текущей проблеме.

Далинар выжил. Он строит коалицию. Так что же Таравангиану теперь делать? Снова нанимать убийцу?

«В чем секрет? — думал король, вынимая из Диаграммы листы и обнаружив один, где слова просвечивали сквозь страницу. Может, так и задумано? Что мне делать? Пожалуйста. Покажи мне путь».

Он записал на странице несколько слов. Свет. Разум. Смысл. Повесил ее на стену, чтобы вдохновляться, но не смог удержаться и перечитал слова лекаря — мастера-целителя, который помог Таравангиану появиться на свет, разрезав живот его матери.

«Пуповина обвилась вокруг его шеи, — сказал лекарь. — Королева поймет, как лучше всего поступить, но я с сожалением вынужден ей сообщить, что, если ребенок выживет, его умственные способности могут быть ограниченными. Наверное, лучше держать его в каком-нибудь отдаленном поместье, а наследником назначить кого-то другого».

«Ограниченные способности» так и не проявились, но репутация преследовала Таравангиана с детства, и была она настолько общеизвестной, что никто не удивлялся его недавним глупостям, списывая их на перенесенный удар или простое старческое слабоумие. Некоторые говорили, что он был таким всегда.

Таравангиан одержал над этой репутацией блистательную победу. Теперь он спасет мир. По крайней мере, его значимую часть.

Король работал уже довольно долго, закрепляя все больше частей Диаграммы, а затем исписывая их пометками, когда вдруг осознавал связи, используя красоту и свет, чтобы прогнать тени серости и невежества, получая от них ответы; они были здесь, их просто нужно интерпретировать!

Наконец его прервала горничная; эта раздражающая женщина вечно вертелась поблизости, пытаясь заставить его сделать то или это, как будто у него не было проблем поважнее промокших ног.

— Идиотка! — рявкнул Таравангиан.

Она спокойно поставила перед ним поднос с едой.

— Разве ты не видишь, что моя работа важна? — резко спросил он. — Нет у меня времени на еду.