Даже если я упаду

– Дэвид пытался доказать, что это она его отвлекла, но Джефф все видел своими глазами, так что… – Я умалчиваю о том, какую истерику закатил Дэвид, возмущаясь тем, что Джефф берет на работу вредных девчонок; и о том, как Мэгги, к тому времени уже сытая по горло его бранью, ушла проведать Берту, прежде чем Дэвид успел сказать что-то еще. – В общем, Дэвида выгнали, а Джефф был в поту и красный как рак, когда я там появилась. – Я пытаюсь вернуть прежнее беззаботное настроение. – Берта на ходу, и в понедельник придет мастер сделать мелкий ремонт, так что я снова буду работать каждый день вместе с Мэгги, пока ее обучаю. Все-таки здорово, что она рядом.

– Хорошо, Брук. Я рад, что все разрешилось.

– Да, – подхватывает мама. – Мы все очень рады.

После этого мы больше не смеемся. Я слушаю, как мама пересказывает новости, уже известные Джейсону, или вспоминает наших родственников, которые живут слишком далеко, чтобы мы могли знать их достаточно хорошо. Вот и все, с горечью думаю я; еще один визит, который начинается короткой искрой жизни и заканчивается остывшим пепелищем воспоминаний.

Мама рассказывает о каком-то кузене из Теннесси, когда Джейсон обрывает ее на полуслове.

– Мам, прости, ладно? Я не должен был шутить про оранжевый комбинезон. Больше этого не повторится. Но я хочу, чтобы ты кое-что сделала для меня. – Мама замирает рядом со мной, готовая на все. – Хватит историй о людях, которых я не знаю и никогда не узнаю. – Он поворачивается ко мне. – Тебе не плевать, что кузен… как-его-там… строит бунгало или дом на ранчо?

– Хм… – мычу я.

– Вот именно. – Он снова обращается к маме. – Я даже думаю, что и тебе плевать. Поэтому расскажи что-нибудь другое – то, что сможет меня поддержать, когда вы уйдете. Расскажи, что там у тебя в библиотеке. Чему Лора учит Дакки. Скажи мне, Брук, что ты не просто чистишь лед на катке. – Он закрывает глаза. – Расскажите что-нибудь, чтобы я мог забыть о том, что я здесь, хотя бы ненадолго. Пожалуйста.

Мама переводит на меня испуганный взгляд, в котором плещется немая мольба. Она не может рассказать ему, что происходит в библиотеке, потому что там больше не работает, а Лора почти не разговаривает ни с кем, не говоря уже о птице, которую он ей подарил. А я… я не могу сказать ему, что, когда катаюсь на коньках, меня не отпускают мысли о том, что больше мне нигде не светит кататься.

И все из-за него.

Из-за того, что случилось в ту ночь, когда он убил Кэлвина Гейнса.

Из-за тех слов и причин, которые известны только ему и которыми он ни с кем не хочет делиться. Сказать, что они подрались – значит толком не объяснить, как его друг оказался убитым.

Поэтому я не могу сказать ему то, что он хочет услышать.

И он не говорит мне то, что я хочу знать.

И я знаю, что мне будет по-прежнему сниться убийство, совершенное той ночью, как знаю и то, что буду просыпаться, задыхаясь от еле сдерживаемых рыданий.

Дядя Майк не поджидает нас, и некому поднять нам настроение, когда мы с мамой возвращаемся домой. Я уже укладываюсь вечером спать, когда слышу внизу его голос вперемешку с голосом отца, и, хотя прошло много-много месяцев, могу сказать, что дядя Майк пьян. Он больше никогда не садится за руль подшофе, и это значит, что бутылку он принес с собой и, вероятно, выпил половину, прежде чем войти в дом. Он не мертвецки пьян, не падает, не отключается и не блюет – этого с ним не бывало с тех пор, как арестовали Джейсона, – но махнул он достаточно, чтобы высказать все, чего никогда бы не осмелился произнести, будучи трезвым.

Они с отцом явно выясняют отношения, только обоим хватает ума не переходить на крик. Впрочем, это не важно. Из своей комнаты я могу слышать их приглушенное рычание. Я проскальзываю в коридор и застаю Лору, в ночной рубашке, на лестничной площадке, где она стоит, вцепившись в перила. Молча, стараясь не наступить на скрипучую половицу, я подкрадываюсь к ней.

– Где мама? – шепчу я, зная, что мама не молчала бы, будь она внизу, с папой и дядей Майком.

– Бегает.

Уже начало одиннадцатого, на улице темно – хоть глаз коли, а она бегает. Я отбрасываю эту мысль.

– Тогда объясни мне! – говорит дядя Майк, и слышен глухой удар, словно что-то падает. – Потому что я стою на том, что…

– Едва стоишь. Ты хочешь, чтобы Кэрол застала тебя в таком виде?

– Я хочу, чтобы Кэрол видела меня любым. Я хочу… я хочу…

– Майк, что ты делаешь? – В голосе отца сквозит усталость.

– Пытаюсь поговорить с тобой. – Снова грохот, сопровождаемый приглушенными ругательствами.

– Присядь, пока ты не сломал то, что я не смогу починить. – Шаркающие шаги и ворчание.

– Убери от меня руки. Я стою.

– Хорошо, – говорит папа. – Стоишь. Ну, говори тогда.

– Тебе нужно увидеться с Джейсоном.

Рядом со мной Лора убирает руки с перил и пятится назад.

– Куда ты? – одними губами спрашиваю я, поскольку внизу все стихает и мой шепот может нас выдать. Лора не отваживается ответить. Она лишь качает головой и спешит назад в свою комнату.

– Это не твое дело. – Голос отца снова приковывает мое внимание к происходящему внизу.

– Черта с два. Я люблю его как своего, и…