Дебютная постановка. Том 1

Николай ожидал, что брат непременно спросит, нет ли каких известий о направлении, в котором будет развиваться новое штатное расписание союзно-республиканского министерства, но Миша об этом даже не обмолвился. И вообще не был, в отличие от многих, обеспокоен грядущими переменами. Что ж, можно понять: следственные подразделения созданы в МООП совсем недавно, всего три года назад, они еще не успели разрастись до таких размеров, чтобы нуждаться в сокращении. До 1963 года все предварительное следствие по уголовным делам было сосредоточено в прокуратуре, милиция выполняла только функции дознания, которое являлось эдаким упрощенным и укороченным вариантом следствия по самым незначительным, мелким делам. Теперь и в органах охраны общественного порядка есть свои следователи, прокуратуру разгрузили, освободили от мелочовки, отделы и отделения дознания в милиции упразднили, вместо них организовали следственные аппараты. Крайне маловероятно, что изменения их хоть как-нибудь коснутся. Нет, конечно, Следственное управление МООП РСФСР переименуют в Следственное управление МООП СССР, это понятно. Возможно, даже снимут с должности нынешнего начальника полковника Галкина и поставят на его место кого-нибудь другого. Увеличат аппарат, само собой, все-таки руководство следствием в масштабе всей страны – это куда больше, чем руководство в отдельно взятой республике. А на местах-то что менять? Там все как было, так и останется. Следственные подразделения в МООП не ликвидируют, потому что прокуратура ни за что не захочет снова увязнуть в бесконечных мелких кражах, побоях, хулиганстве, бродяжничестве и прочем малопривлекательном повседневном криминале. После разделения подследственности на «милицейскую» и «прокурорскую» следователи прокуратуры стали чувствовать себя важными людьми, занимающимися важными и ответственными делами, и на следователей из МООП смотрели сверху вниз. Нет, не пойдет прокуратура на то, чтобы вернуть все назад и снова забрать себе абсолютно все уголовные дела. На фига им это нужно? Так что волноваться Михаилу Губанову совершенно не о чем.

Проводив брата, Николай вернулся в комнату, подсел на диван рядом с Ларисой.

– Что читаешь?

– Сэлинджер, «Над пропастью во ржи», – пробормотала она, не отрывая глаз от страницы.

– Интересно?

– Угу, – промычала она.

– Про что?

– Про мальчика.

Лариса закрыла книгу, сунув между страницами открытку, которую использовала в качестве закладки, и почему-то вздохнула.

– Про мальчика, – повторила она, – который не понимает, как ему жить, зачем жить и имеет ли он право жить так, как он хочет. Не понимает, но очень хочет понять.

Николай пожал плечами. Странная книга. И странный писатель, который считает, что такую книгу кто-то будет читать. Впрочем, читают ведь и даже переводят на другие языки. Мальчик, который не понимает, как ему жить… Что ж это за мальчик такой, если задается подобными вопросами? Хотя…

– Ты представляешь, Юрка меня сегодня огорошил вопросом, на который я не смог ответить, – оживленно заговорил Губанов и пересказал жене свой диалог с сыном о маленьких детях и щенках.

Они вместе посмеялись, порадовались, что сын растет думающим, с незашоренным мышлением, и на эти короткие минуты между ними снова возникло то уютное тепло, которое и должно быть в нормальных семьях, но которого уже давно не бывало.

– Скорей бы Мишкина очередь на телефон подошла, – пожаловалась Лариса. – Это же просто невозможно терпеть: Нинка приходит и сразу хватается за трубку, то одной подружке позвонит, то другой, то кавалерам каким-то названивает и так подолгу трещит! Когда уже им телефонный номер выделят? Ты говорил, что сотрудникам милиции в обязательном порядке ставят вне очереди.

– Вот нам и поставили. Почти сразу, как мы сюда въехали.

– А им когда? – настойчиво спрашивала жена.

– Не знаю, Лара. Наверное, скоро. Потерпи.

– Терплю. Терплю, терплю… – Неожиданно ее голос начал повышаться и наливаться какой-то непонятной болью. – Я только и делаю, что терплю! Я с ума скоро сойду от этого бесконечного терпения!

– Что ты, Лара?

Николай испуганно и недоуменно посмотрел на нее, потом ласково обнял за плечи, но Лариса раздраженно выскользнула из-под его руки, вскочила с дивана и встала у окна, повернувшись к мужу спиной.

– Что случилось, Лариса? – мягко спросил он. – Ребята тебя чем-то обидели? Кто? Нина? Мишка? Что они сделали?

– Ничего они не сделали, успокойся, – ответила она не оборачиваясь.

– Неприятности на работе?

– Все нормально.

– Тогда в чем дело? Ты ведешь себя как истеричка. Если есть причина – скажи, я попробую помочь. Если причины нет, значит, нужно пить валерьянку и брать себя в руки, а не бросаться на меня безо всякого повода.

– Никто на тебя не бросается.